|
– Но на что же у тебя уходит весь день? – спрашивает Эмма. – Разве не на йогу и цветочные узоры Кэт Кидстон? И не на домашнюю выпечку? Итак, мне приходится вести репортаж об основных событиях сегодняшнего дня: – Встала я в шесть тридцать, собрала два пакета с завтраками, послушала, как читает Джо, отвела в школу двоих старших, приготовила все для встречи друга Сэма, он обещал прийти на чай, наведалась в бюро находок – Джо потерял джемпер – и помчалась в детский сад с Фредом, – повествую я, для пущего эффекта наклонившись вперед. – И все это до девяти утра! – Ох, нет! – отшатываются в ужасе подруги. – Дальше будете слушать? – осведомляюсь я. Они утвердительно кивают. – Прошлась по магазинам, прибежала домой, все выгрузила, уменьшила гору не выглаженного белья примерно на фут, обнаружила, что Фред использовал мусорное ведро в ванной вместо ночного горшка, причем писал в него, как пришлось заключить, недели две, а затем я побежала в детский сад, вернулась домой с Фредом и его приятелем и, пока они играли, позвонила маме. Потом обнаружила, что дети вытащили из комода всю одежду Сэма, и мне пришлось ликвидировать этот бедлам. Тем временем пришла пора ехать в школу за Сэмом и Джо. Потом – домашние уроки, чай, купание, чтение сказок. О, чуть не забыла! После чая я полчаса играла в «Я – Йене Леманн». – Еще более недоумевающие взгляды. – Это вратарь «Арсенала». И почти член нашей семьи. – Невероятно… – произносит Эмма. – Твоя жизнь всегда казалась нам идиллией. Не разрушай ее! На самом деле это был хороший день, и я, можно сказать, наслаждалась, «стоя в воротах» в роли Йенса Леманна, но об этом я не стала им говорить. Не было ушибов и порезов. Не было болезней. И никаких поломок – ничего, что могло бы пустить под откос заведенный порядок. Я не сказала и о том, что делаю регулярно, о каждодневной рутине: бесконечном приготовлении пищи, уборке, стирке и глаженье, отчасти потому, что это стало вторым смыслом моей жизни, но большей частью из-за того, что даже и сама не могу поверить, будто форма моего существования стала определяться этим однообразным бытовым, почти механическим трудом. Кроме того, я почти уверена: Эмма слишком погружена в свою собственную жизнь, чтобы завидовать моей. У нее квартира в Ноттинг-Хилле, и, очевидно, она морщится во время наших нечастых визитов с детьми, когда они оставляют отпечатки своих ладошек на всех блестящих поверхностях и бегают в своих рифленых «тракторах» взад-вперед по сияющему чистотой дубовому полу. — 17 —
|