Отель Раффлз

Мне нравилось, когда он говорил так, и его профиль казался мне более изысканным, чем все огни ночного Манхэттена.

— …На фронте мы были в безопасности. Конечно, существовал риск получить пулю по ошибке, потому что мы носили ту же форму, что и американские солдаты, но если мы попадали в плен, то могли не опасаться казни. Многие даже специально стремились попасть в плен к вьетконговцам, так как это означало единственную возможность запечатлеть на пленку жизнь вражеских солдат. А вот в Камбодже все было по-другому. Многие фотографы и журналисты были казнены «красными кхмерами»… известен случай с Итинодзе… говорят, его расстреляли в Ангкор-Ват. Я ездил раз в Камбоджу и едва не остался там навечно. Я потерял свой батальон и уже думал, что мне пришел конец… Мы попали в заварушку у самой границы. Неподалеку от района Дананг нас окружили кхмеры. Разрывы минометных снарядов ложились все ближе и ближе, и я понял, что это конец. Корреспондент, потерявший своих, обречен… Но только лишь я подумал об этом, стрельба вдруг прекратилась, словно цепочка окружавших нас врагов неожиданно распалась. Я и сейчас не могу сказать, отчего так вышло… а тогда я не стал долго рассуждать и воспользовался затишьем, чтобы улизнуть. Я хотел выйти из зоны боев, и два дня и две ночи продирался сквозь джунгли. Я не страдал от голода, так как у меня был с собой запас еды, но я совсем потерял самообладание, так как постоянно думал о том, что если я попаду в плен к «красным кхмерам», то меня будут пытать и в конце концов расстреляют. Я думал только об одном: бежать. Говорят, что в таком состоянии забываешь об усталости. Но если ты переходишь некий допустимый предел, то все меняется с точностью до наоборот: мысли еще больше усиливают утомление. Я был вымотан до последнего, готов был сдаться, и тут я вышел на поляну, всю заросшую дикими орхидеями. Их корни свешивались с деревьев, словно лианы. Обычно можно увидеть лишь пару-тройку цветков, но там их было огромное количество — цветы покрывали даже заболоченную землю. Такого я больше никогда не видел… иногда мне кажется, что это был сон, но я очень хорошо помню каждый цветок, помню их цвет и запах.

Когда я встретил тебя, ты мне напомнила эти орхидеи… мне показалось, что ты похожа на одну из них.

Сейчас Кария готовит свой «Никон F501», оснащенный устройством для скоростной съемки… Кошмарный тип… интересно, неужели все мужчины такие? Только что он попросил гримершу припорошить мои волосы снегом… эта девица года на два постарше меня, она молода и у нее такое обыкновенное лицо… однако это не мешает ей благоухать духами «Пуазон»… какие у нее развратные губы! Вот застрекотал мотор, и Кария сразу изменился… куда же делся тот человек, который говорил мне, что я похожа на орхидею? Он сказал мне сесть в тень перевернутой лодки, разжег огонь рядом со мной, чтобы иметь возможность сфотографировать меня в его красноватом свете, а не при искусственном освещении… это ничем не отличается от того провонявшего тухлой рыбой фильма — там тоже режиссер велел зажечь огонь вместо софитов… темное море в Канадзава, фейерверк, опрокинутая лодка, огонь… какая дурацкая смесь… Я знала одну девушку, которая очень любила класть клубничное варенье в суп с лапшой… так вот, даже у нее вкус был лучше, чем у этих… ну почему Кария не хочет сказать мне прямо? Если он спал с этой гримершей, отчего ему не сказать мне об этом… мне стало бы лучше. Он бросил ей: «Эй, убери-ка снег с ее волос». По тону его голоса я сразу же почувствовала, что между ними что-то есть, есть что-то общее у мужчины и женщины, которые вместе вытворяли грязные штуки… эй, убери-ка снег с ее волос!., как естественно это у него вышло! В его голосе не было ничего принудительного, он звучал не грубо, но и не слишком нежно… ясно, что так не обращаются к женщине, с которой ты уже пять или шесть лет, так можно говорить только с той, с кем переспал два-три раза… «Будем более естественными, но ситуация действительно сложная, к тому же связь фотографа и гримерши — это довольно-таки пошлая вещь… как же теперь быть? В любом случае на съемках будем вести себя словно ничего не произошло, словно между нами ничего нет, а главное, надо быть поосторожнее с Моэко, у нее нюх на такие вещи, да-да!»