|
— Может, мне… Ты пойдешь с ними? До этого я ходил. Болтался в углу, развлекаясь резиновыми мячиками, пока Джейкоб разыгрывал свою партию. Но сейчас я смотрю на отца. — Делай, как знаешь. Я останусь здесь. Одно из моих первых воспоминаний: я болен и плачу не переставая. Джейкобу лет шесть-семь, и он без остановки просит маму, которая не спала из-за меня всю ночь, приготовить завтрак. Еще рано, солнце даже не появилось над горизонтом. «Я есть хочу», — говорит Джейкоб. «Знаю, но мне нужно сейчас позаботиться о Тео». «А что с Тео?» «У него болит горло, очень сильно». Минуту Джейкоб переваривает полученную информацию. «Держу пари, если Тео съест мороженое, его горлу полегчает». «Джейкоб, — удивляется мама, — ты беспокоишься о здоровье Тео?» «Я не хочу, чтобы у него болело горло», — отвечает Джейкоб. «Мороженое! Мороженое!» — кричу я. И прошу не настоящее мороженое, а соевое, как и все остальные продукты в нашем холодильнике. Тем не менее это сладкое, а не завтрак. Мама уступает. «Хорошо, мороженое», — соглашается она. Усаживает меня в стульчик и ставит тарелку. Она ставит тарелку и перед Джейкобом и гладит его по голове. «Я скажу доктору Мун, что ты заботишься о брате», — говорит она. Джейкоб ест мороженое. «Наконец-то, — говорит он, — тишина и порядок». Мама воспринимает его слова как попытку преодолеть синдром Аспергера и выразить сочувствие бедному, больному младшему брату. Но я все понимаю, когда становлюсь старше: Джейкоб получил на завтрак мороженое, и ему даже не пришлось об этом просить. Джейкоб заставил меня прекратить истерику. В тот день брат не пытался помочь мне. Он пытался помочь себе. ДЖЕЙКОБЯ лежу под тяжелым одеялом, и мне кажется, что сотни рук прижимают меня к полу, кажется, что я глубоко на дне моря и не вижу солнца, не слышу, что происходит на берегу. Я не терял над собой контроль. Не знаю, почему доктор Мун так решила. Не знаю, почему мама не встала и не начала возражать. Не знаю, почему Оливер не говорит правды. Раньше мне снились кошмары, в которых солнце очень близко подходило к земле. Знал об этом только я один, потому что моя кожа, в отличие от остальных людей, чувствительна к малейшему изменению температуры. Несмотря на все мои попытки предупредить человечество, меня никто не слушал. В конечном итоге начали, словно факелы, возгораться деревья и мои родные сгорели заживо. Я просыпался, видел, как солнце встает из-за горизонта, и срывался, потому что откуда я мог знать наверняка, что мой кошмар — всего лишь сон, а не настоящее предостережение? — 333 —
|