|
– И чья она? – Либерзона, моего знакомого, умершего несколько лет назад. Либерзон был президентом "Коламбия Рекордз Мастерворкс" и отвечал за издание произведений некоторых наших лучших современных композиторов, и классических, и популярных, а также за осуществление постановок «Саут-Пасифик», "Моей прекрасной леди" и "Вестсайдской истории". Он получил семь премий «Грэмми», по меньшей мере столько же премий "Золотая запись" и был самым образованным человеком во всем музыкальном бизнесе. – Подожди-ка, – нетерпеливо перебила Андреа. – Ты говоришь о руководителе корпорации. Какое отношение он имеет к музыке Годдара? Домострой медленно нагнулся и, вдыхая ее терпкий запах, потерся одной щекой о внутреннюю сторону ее бедра, твердого и прохладного, и прижался другой к бритому холмику, пухлому, манящему и трепещущему. – Либерзон был не только президентом "Коламбия Рекордз Мастерворкс", но еще и талантливым композитором, – тихо сказал он. – Я потратил кучу времени, чтобы прослушать все его сочинения, а написал он немало: музыку к постановке "Алисы в стране чудес", балет, сюиту для струнного оркестра, симфонию, музыку на три китайских стихотворения для смешанных голосов, сюиту для двадцати инструментов, пьесу под названием "Жалобы молодежи", еще одну – "Девять мелодий для рояля", квинтет, множество песен на стихи Эзры Паунда, Джеймса Джойса и других. Я даже перечитал его роман "Трое для спальни С". В экранизации играет Глория Свенсон. – Ближе к делу! – воскликнула Андреа, подаваясь назад и сжимая любовника своими идеально округлыми и безупречно гладкими икрами. – Дело в том, что Годдар парафразировал целую часть одного из произведений Либерзона. – Велика важность, – протянула она. – Все так делают. Я как раз недавно читала, что Шопен не только без зазрения совести перерабатывал мелодии из польской народной музыки, но однажды парафразировал в своих «Фантазиях» экспромт Мошелеса, который по случайности был опубликован под одной обложкой с ноктюрнами великого поляка. Шопен настолько стеснялся этого заимствования, что в течение двадцати лет отказывался переиздавать свой шедевр. Собственно, художник всегда преобразует уже существующие формы, мотивы, техники, создавая новый синтез, – продолжала она свою лекцию, – а Годдар всего лишь воспользовался одним музыкальным пассажем услышанной где-то пьесы! – Андреа была разочарована. – Этого совершенно недостаточно для далеко идущих выводов. – Согласен, этого недостаточно, – сказал он, целуя подругу; язык Домостроя жадно исследовал впадины и выпуклости ее тела. — 47 —
|