Обещание

Он сидел, ощущая в руках тяжесть оружия, вспоминая кислый запах смазки и руки отца, «золотые» и аккуратные, которые натирали ствол и рукоять силиконовой тряпочкой. «Как лампу Аладдина», — однажды подумал Крис, ожидая, что вылетит джин.

Он вспомнил рассказы отца об оружии, о Элиоте Нессе[12] и Аль Капоне, о подпольной торговле спиртным, о секретных рейдах и о джине с тоником. Он рассказывал Крису, что этим пистолетом вершилось правосудие.

Потом он вспомнил свою первую охоту на оленя — выстрел оказался нечистым. Крис с отцом преследовали животное по лесу, где оно упало на бок, тяжело дыша. «Что мне делать?» — спросил Крис. Отец поднял ружье и выстрелил. «Пристрелить из сострадания», — ответил он.

Крис порылся в сейфе и вытащил пули сорок пятого калибра. Эмили не дура, она попросит и патроны посмотреть. Он закрыл глаза и представил, как она подносит матовое серебристое дуло ко лбу. Представил, как его собственная рука поднимается вверх и убирает пистолет от ее головы, если дело дойдет до самоубийства.

В нем говорил эгоизм, но решалось все просто: он не может позволить Эмили покончить с собой. Когда всю жизнь находишься рядом с человеком, тяжело представить себе мир без него.

Он остановит ее. Обязательно.

И он не позволил себе задуматься над тем, зачем положил в карман две пули вместо одной.

Настоящее

Май 1998 года

Гас сидела на краю кровати и поправляла колготки. «Теперь, — безжизненно подумала она, — платье». Она заглянула в гардеробную и достала простое темно-синее платье и пару туфель на низких каблуках ему в тон. Она наденет жемчуг — элегантно и ненавязчиво.

Ей не разрешили присутствовать в зале суда. Свидетелей изолировали до тех пор, пока они не начинали давать показания. По всей вероятности, сегодня ее не вызовут. Возможно, даже не завтра. Она приоделась на тот случай, если вдруг — хоть мельком — удастся увидеть Криса.

Гас слышала шум воды в ванной — Джеймс брился. Создавалось впечатление, что они идут на вечеринку или их вызывают в школу. Только собирались они не в школу.

Джеймс вышел из ванной и увидел, что Гас, наклонившись, с закрытыми глазами сидит на кровати в одном белье и колготках и прерывисто дышит, словно после долгого бега.

Мэлани и Майкл вышли из дома вместе. Ее ноги грузли в мягкой земле — к каблукам пристала грязь. Она открыла дверцу своей машины и, ни слова не говоря, села.

Майкл забрался в свой грузовичок. Он ехал за женой по Лесной ложбине, не сводя глаз с ее машины. По обе стороны широкого тонированного заднего стекла высоко располагались габаритные огни, а чуть пониже, уже вдоль багажника — еще полоска габаритных огней. Каждый раз, когда Мэлани жала на тормоз, габаритные огни вспыхивали и казалось, что машина улыбается.