Обещание

— И такое могло случиться, — заверил он.

— Может быть, ты сам хочешь обрадовать отца? — мягко спросила она. — Он в машине. Он хотел прийти…

— Нет, — оборвал ее Крис. — Не хочу его видеть. Если хочешь, скажи ему сама. Мне все равно.

— Нет, не все равно, — возразила Гас, — он твой отец. — Крис пожал плечами, и она почувствовала, как в душе закипает злость из-за Джеймса. — Он такой же твой родитель, как и я, — напомнила она Крису. — Почему ты не хочешь видеть его, если мне позволяешь себя навещать?

Крис провел пальцем по глубокой царапине на столе.

— Потому что ты, — тихо ответил он, — никогда не ждала, что я буду идеальным.

В среду один из надзирателей остановился у камеры Криса и Стива.

— Собирайте свои вещички, приятели, — приказал он. — Вас переводят в комнату с лучшим видом.

Стив, который читал на верхней койке, перегнулся вниз и взглянул на Криса. Потом соскочил на пол, собрал свои пожитки.

— А наверху нас вместе посадят? — спросил Стив.

— Насколько мне известно, — ответил надзиратель, — хотели вместе.

Они оба подали ходатайство в квалификационную комиссию с просьбой перевести их в режим средней изоляции, хотя после недавнего случая с Гектором вероятность того, что их просьбу удовлетворят, была невероятно мала. Однако ни Стив, ни Крис не собирались смотреть дареному коню в зубы. Крис спрыгнул со своей койки, схватил зубную щетку, чистый комбинезон, шорты и остатки провианта. Посмотрел на подушку и одеяло и повернулся к надзирателю.

— А постель брать? — спросил он.

Тот в ответ покачал головой и повел их по проходу мимо других камер. Некоторые заключенные улюлюкали им вслед, другие засып?ли вопросами. Когда они подошли к лестничному пролету у конторки дежурного, в режиме снова стояла тишина.

— Вы оба занимаете верхние койки, — сказал конвоир, когда они поднимались наверх.

Крис совершенно не удивился: чем ниже твое положение в иерархии, тем хуже условия пребывания в тюрьме — нижние койки занимают более «важные птицы». Это так же означало, что в камере, куда их переводят со Стивом, помимо них будут сидеть еще двое. Складывалось впечатление (как и при любой пертурбации), что кто-то хочет посмотреть, как они уживутся.

Стены наверху тоже были из шлакоблока, но выкрашены в бледно-желтый, солнечный цвет. Проход вдоль камер вдвое шире, и сами камеры на полметра длиннее и шире. В каждой четыре койки, но имелся также и общий холл, соединяющий два отсека, где стояли столы и стулья и было так много места, что когда Крис расправил плечи, то сразу понял, что постоянно зажимался.