|
Из-за своей гордости и надежды Мэрилин оказалась просто без денег. Она стала звонить в теле- и радиокомпании, но было уже слишком поздно. История Сьюзен Колгейт устарела. Мэрилин не могла сообщить ничего нового. Мэрилин прикинула, что ей по силам еще кое-что, продала дом и сняла дешевую квартирку. У нее развилась фобия – было страшно дотронуться до нижней части живота. Плодовитость. Дети. Привлекательность. Любовь. Эти слова тесно переплелись у нее в голове, и раньше без всего этого она просто себя не мыслила. А теперь она была бесплодной, как какое-то домашнее растение. И как по команде, части ее лица начали путешествовать и сдвигаться. Силиконовые инъекции десятилетней давности расползались под кожей злодейскими континентами. Скоро в Шайенне не осталось ни одного магазина, в котором бы Мэрилин не устроила скандала только из-за того, что ей казалось, будто кто-то из продавцов слишком пристально разглядывает выпуклости под ее левым глазом, на правой щеке или на переносице. Былая энергичность куда-то улетучилась. По утрам она не могла вытащить себя из постели. А затем ей дали месяц на то, чтобы съехать с квартиры. Тогда она побросала все, что могла, в БМВ (от которого решительно не хотела отказываться), а остальное продала. Она выехала на дорогу, подобно множеству делавших это до нее, сложив с себя бремя обязательств перед миром, который отныне и глазом бы не моргнул, даже если бы она сгорела, превратилась в мумию, исчезла без следа или если бы ее засосал космический корабль пришельцев. И вот однажды где-то в Колорадо все как рукой сняло. Голова у нее прояснилась, и месяцы, проведенные в аду, показались кратким приступом жара. Хоть она и потеряла мужа, дом, практически все имущество, зато наконец почувствовала себя свободной. Она сняла комнату, платя за нее каждую неделю, недалеко от шайеннской военно-воздушной базы. Цены там были умеренные. Она сменила имя на Фоун, потому что как-то утром увидела молодого оленя рядом с домом, в котором снимала комнату, а фамилию на Хизерингтон, потому что эта фамилия значилась в поддельных документах, которые она достала. Старый добрый Дюран, словно предвидя, в какой нужде окажется Мэрилин, позаботился о том, чтобы она приобрела навыки, которые ей сейчас очень пригодились. Она снова стала поминать его в своих молитвах, хотя молилась она нечасто. Дюран погиб лет пятнадцать назад. В 1983-м она прочитала, что его машина врезалась в молочный фургон. «Эй, Дьюрри, – сказала она тогда, – по крайней мере, я теперь говорю как дикторша с телевидения. Спи крепко, милый». — 174 —
|