|
– Мы однажды ездили в пещеры Кентукки – чистая обдираловка. Как они назывались? Микрофон трубки снова прикрыли, и через мгновение голос ответил: – Мамонтовы пещеры. Мильтон вскочил. Лицо его побагровело, и он рванул воротничок рубашки, чувствуя, что задыхается. – А теперь я хочу задать вопрос, Мильтон. – Какой? – Сколько вы готовы заплатить за свою дочь? – Сколько вы хотите? – Значит, вы готовы заключить со мной сделку? – Да. – Как интересно! – Сколько вы хотите? – Двадцать пять тысяч долларов. – Хорошо. – Нет, Мильтон, вы не поняли, – продолжил голос, – я хочу поторговаться. – Что? – Торгуйтесь, Мильтон. Это же бизнес. Мильтон был абсолютно ошарашен бессмысленностью этой просьбы, но ему ничего не оставалось как выполнить ее. – О'кей. Двадцать пять это слишком много. Я могу тринадцать тысяч. – Мы же говорим о вашей дочери, Мильтон, а не о хот-догах. – У меня нет такого количества наличных денег. – Хорошо, двадцать две тысячи. – Пятнадцать. – Ниже двадцати я не опущусь. – Семнадцать – это мое последнее предложение. – Девятнадцать. – Восемнадцать. – Восемнадцать пятьсот. – Заметано. – Как это весело, Милт, – рассмеялся его собеседник и добавил: – Но мне все равно нужно двадцать пять, – и он повесил трубку. В 1933 году бесплотный голос беседовал с моей бабкой через решетку вентиляции, теперь, сорок два года спустя, голос искаженный говорил по телефону с моим отцом. – Доброе утро, Мильтон. И снова отдаленные звуки музыки и пение. – Я достал деньги. Мне нужна моя девочка. – Завтра ночью. – И «похититель» объясняет Мильтону, где оставить деньги и где ждать меня. За излучиной реки перед Мильтоном вырастает Главный вокзал, которым в 1975 году все еще продолжали пользоваться. Теперь от роскошного терминала осталась лишь скорлупа. Фальшивые фасады скрывали облезлые стены и заваленные проходы. Великое строение прошлого превращалось в руины: опадали изразцы в Пальмовом дворике, огромная парикмахерская являла собой склад рухляди, окна были покрыты грязью. Башня с офисами, примыкавшая к терминалу, превратилась в тринадцатиэтажную голубятню, и все ее пятьсот окон были прилежно разбиты. Полвека тому назад именно на этот вокзал прибыли мои дед и бабка. Лишь однажды Левти и Дездемона поведали здесь свою тайну Сурмелине, и теперь их сын, так и не узнавший о ней, столь же тайно припарковывал здесь свою машину. — 374 —
|