|
– Просто у него такой период. Это пройдет. – Хотелось бы. Вскоре Пункт Одиннадцать вернулся в колледж. Он не приехал домой на День благодарения. Поэтому по мере приближения Рождества семьдесят третьего мы все начали гадать, чего новенького можно от него ожидать. Выяснилось это довольно быстро. Как и опасался отец, Пункт Одиннадцать отказался от своих намерений стать инженером и начал заниматься антропологией. Большая часть каникул была потрачена им на «полевые исследования», необходимые для занятий по одному из предметов. Кроме того, он повсюду носил с собой магнитофон и записывал все, что мы говорили. Он описывал «системы нашего мышления» и «обряды родственных связей». Сам он почти ничего не говорил, утверждая, что не хочет оказывать влияние на результаты. Однако наблюдая за тем, как мы едим, шутим и спорим, он то и дело издавал смешки, откидывался на спинку кресла и задирал ноги. После чего склонялся к своей записной книжке и начинал в ней что-то строчить с дикой скоростью. Как я уже говорил, пока мы росли, мой брат уделял мне очень мало внимания. Однако теперь, поглощенный своей новой манией и страстью к наблюдениям, он начал испытывать ко мне некий интерес. В пятницу, когда я, как примерная ученица, делал домашнюю работу, сидя за кухонным столом, он пришел и пристроился рядом. Сначала он просто долго на меня смотрел с задумчивым видом. – Латынь? Это вас учат в твоей новой школе? – Мне нравится. – Ты что, некрофилка? – Что? – Это люди, которым нравятся трупы. Латынь же мертвый язык. – Не знаю. – Я тоже знаю кое-какие латинские слова. – Правда? – Куннилингус. – Прекрати. – Фелляция. – Ха-ха. – Монс пубис. – Всё, умираю. Я сейчас умру от смеха. Пункт Одиннадцать умолк. Я попытался вернуться к своим занятиям, но он продолжал смотреть на меня. И я был вынужден захлопнуть учебник. – Что ты на меня уставился? Он как всегда выдержал паузу. Глаза за старческими очечками казались пустыми, но я знал, что голова его активно работает. – Смотрю на свою младшую сестричку, – наконец ответил он. – Ну хорошо. Посмотрел и проваливай. – Я смотрю на свою младшую сестричку и думаю, что она больше не похожа на маленькую девочку. – Что ты имеешь в виду? Он снова молчит. – Не знаю. Вот я и пытаюсь понять. – Ну, когда поймешь, скажешь. А сейчас мне надо заниматься, – отвечаю я. В субботу утром приезжает подружка Пункта Одиннадцать. Мег Земка оказывается такой же маленькой, как мама, и такой же плоскогрудой, как я. У нее плохие зубы из-за детства, проведенного в нищете, и волосы мышиного цвета. Она беспризорница и сирота и раз в шесть энергичнее, чем мой брат. — 237 —
|