|
– Что ты делаешь! – А ты как думаешь? – Я сплю. – А я тебя бужу. – Как тебе не стыдно, – оттолкнула его бабка. Левти уступил и обиженно отвернулся, надолго замолчав. – Я от тебя ничего не получаю. Целый день работаю и ничего не получаю. – А я не работаю? Я забочусь о двух детях. – Если бы ты была нормальной женой, тогда мне стоило бы столько работать. – Если бы ты был нормальным мужем, ты бы помогал мне ухаживать за детьми. – Как я могу тебе помочь? Tы даже не понимаешь, чего стоит зарабатывать здесь деньги. Ты что, считаешь, я там, внизу, развлекаюсь? – Ты слушаешь музыку и пьешь. Я все слышу на кухне. – Это моя работа. Именно поэтому ко мне и приходят люди. А если они перестанут приходить, мы не сможем оплачивать счета. Ведь все держится только на мне. А ты этого не понимаешь. Я работаю днем и ночью, а когда прихожу сюда, мне даже лечь некуда. Потому что место занято. – Мильтону приснился страшный сон. – А я живу как в страшном сне. Он включил свет, и Дездемона вдруг увидела, что лицо ее мужа искажено злобой, которую она никогда раньше не замечала. Это уже был не Левти, ни тот, который был ей братом, ни тот, который являлся ее мужем. Это был чужой, посторонний человек, с которым она жила. И вдруг это новое неизвестное лицо выдало ультиматум. – Завтра с утра отправишься устраиваться на работу, – рявкнул Левти. На следующий день, когда к ланчу пришла Лина, Дездемона попросила прочитать ей газетные объявления. – Как я могу работать? Я даже английского не знаю. – Немного знаешь. – Надо было оставаться в Греции. Там мужья не заставляют своих жен работать. – Не волнуйся, – откликнулась Лина, беря газету. В 1932 году объявления в детройтской «Тайме» составляли чуть больше одной колонки. Сурмелина сощурилась и начала подыскивать что-нибудь подходящее. – Официантка, – прочитала она. – Нет. – Почему нет? – Со мной будут флиртовать мужчины. – А тебе не нравится флиртовать? – Читай дальше, – потребовала Дездемона. – Оборудование и покраска. Бабка нахмурилась. – Что это значит? – Не знаю. – Покраска ткани? – Может быть. – Дальше, – распорядилась Дездемона. – Рабочая по скручиванию сигар, – продолжила Лина. – Я не люблю сигарный дым. – Домработница. – Лина, пожалуйста. Я не могу заниматься еще одним домом. – Рабочая по шелку. – Что? – Рабочая по шелку. Больше здесь ничего не сказано. И адрес. — 104 —
|