Магички

— Господи, да с кем же мне теперь спать?!

— С теми, кто не умеет читать.

Алёша не то чтобы не умел, но был совершенно равнодушен к бабскому творчеству или, вежливо говоря, к женской прозе. Заглянул однажды в её блог, пожал плечами — «не моё» и больше не интересовался. Зато после каждой записи не донимал вопросами: «Это про меня? А про кого?», и его безразличие к текстам льстило ей гораздо больше, чем пристальное внимание других. «По крайней мере, этот человек трахает меня, а не Марджори К».

Они познакомились весной и провели вместе чудесное лето, но всё ещё были очень осторожны — во всяком случае Ольга. Она боялась давить на него, давать волю сердцу, настаивать на свиданиях. Невозможно просто так снять трубку и спросить: «Ты где, чего пропал?» Он как-то слишком ей понравился, сразу и сильно, чтобы позволить рисковать — вдруг спугнёшь. «Это ещё не любовь, — говорила себе Ольга, — просто мне нравится с ним спать», — но хорошо понимала, что до любви ей осталась совсем немного, всего-то пара шагов навстречу. Только это должны быть его шаги. Но Алёша замер где-то на границе добродушной нежности, сексуальной дружбы, и Ольга не торопила его.

Они вообще не говорили о чувствах, наслаждаясь физической, а иногда химической близостью. Она так называла свидания, на которые он приносил какие-нибудь вещества, чаще всего — вполне законный алкоголь, но непременно редкого сорта. Если водку из агавы, то не текилу, а мескаль, если абсент, то не «ксенту», а чешский «кинг оф спиритс голд».

Вот и сегодня Алёша явился с пузатой литровой бутылью без этикетки — полупустой или наполовину полной, в зависимости от того, насколько оптимистичен смотрящий. Опять абсент, но в этот раз самодельный.

— Боже, что за бражка?

— Обижаешь, эксклюзивная штука, синий абсент, проверенные люди делали.

Ольга развеселилась. Конечно, кой-кому нужно бы завтра работать, но у неё давным-давно зрела забавная идея, которую как раз сегодня можно реализовать — именно под сомнительную выпивку.

Для будущей книги ей понадобилась информация о всякого рода внушениях, НЛП прочей словесной магии. Недолгие изыскания привели её к Милтону Эриксону, создателю одноимённого гипноза. Как уже говорилось, Ольга была не слишком образованной и глубокомысленной особой, поэтому для ознакомления с теорией купила простенькую популярную книжку да и читала её с пятого на десятое. К концу первой главы в её рассеянном воображении сложился довольно странный образ учёного и его приёмов.

Как ей показалось, основной особенностью Эриксона была глубокая страсть к растениям, конкретнее — к помидорным кустам. Говорить о них он мог бесконечно, стоило дать ему волю, как любая беседа сводилась к полуторачасовому монологу о помидорных кустах, под который его собеседники частенько засыпали. К тому же Милтон обожал всякого рода передёргивания и логические нестыковки, совершенно сбивавшие с толку тех, кому не спалось. При этом он оставался человеком кротким и терпеть не мог директивных заявлений, типа «ваши руки тяжелеют, ваши веки тяжелеют, ваши ушки…» — нет, ему нравились непринужденные конструкции: «Интересно, а вот ушки, ушки ваши тяжелеют?» И ошеломлённый пациент был вынужден признать, что его ушки буквально налились свинцом. Так, слово за слово, и родился эриксоновский гипноз.