|
Помните у Блока, что «только влюбленный имеет право на звание человека». Я воспринимаю это с тех пор, как узнал Вас, не как слова, а как непреложный органический закон жизни. «Любовь — дочь познания», — говорит Леонардо да Винчи. Чем больше я о Вас узнаю, тем больше люблю. Эти записи — всего лишь два-три процента моих «бесед» с вами. Стали бы они толковее, если бы увеличились на бумаге в сорок — пятьдесят раз? Ну, для кого толковее? Вы, я надеюсь, и так увидите в них только разум и любовь. Посылаю Вам две выписки Ромен Рол-лана, о которых Вы меня просили. («Все радости жизни — в творчестве. Любовь, гений, труд — все это вспышки сил, вышедших из единого пламени. Даже те, кто не может найти места вокруг большого очага — тщеславные эгоисты и бесплодные развратники, — и те стараются согреться у его бледнеющего огня. Творить в области плоти или духа — значит выйти из телесной темницы, рвануться в ураган жизни… Жить! Жить полной жизнью! Тот, кто не чувствует в себе этой опьяняющей силы, этой ликующей радости жизни — будь то даже в несчастье, — тот не художник… Истинное величие познается по его способности ликовать и в радости и в горе».) Э. 7. VII. 67 Джава …Я Вас ни в чем не виню, я не умею винить. Должно быть, нужна какая-то определенная душевная зрелость, чтобы испытывать необъятную, необъяснимую потребность в другом человеке. И вы достигнете когда-нибудь этой зрелости. Верю… Я, несмотря ни на что, чувствую в Вас какую-то огромную близость к себе. Это, как два дерева, которые стоят вроде бы далеко друг от друга, но корни их глубоко под землей переплелись и переплетаются все больше и больше. Другое дерево, стоящее гораздо ближе, можно отсадить куда угодно, а эти деревья рассадить нельзя. Погибнут. Или можно оборвать корни только у одного из них? Боль — самый лучший, может быть, единственный воспитатель. Я не желаю Вам боли! Я надеюсь, Вас воспитает моя боль. Самая главная человеческая потребность: отдать себя целиком другому человеку, раствориться, исчезнуть в нем, но тем самым вновь найти себя в новой, высшей жизни, в единении и с любимым человеком, и со всем человечеством — прошлого и будущего. Слова, быть может, и пустые, и громкие, но чувство это — огромное, нежное и беспощадное, вне этого чувства нет человеческого существования, есть только более или менее благообразный полуживотный быт. Это не укладывается в общежитейские представления о любви. Но поэт и не может быть счастлив в общежитейском смысле. Конечно, с Вами жизнь открыла бы совсем новые и огромные трудности, но с Вашей любовью и доверием — среди них не нашлось бы ни единой непреодолимой. — 158 —
|