|
Она разделила тело на шесть частей, которые сложила в черные мусорные мешки. Минако использовала сразу по три мешка, так как боялась, что обломки костей смогут прорвать пластик и выйти наружу. Внутренние органы и кровоточащие ткани она разрезала на мелкие кусочки и смыла их через отверстие в кухонной раковине. То, что не влезло, она положила в голубой мешок, предназначенный для отходов органического происхождения, и вынесла на помойку. В мешок она щедро прыснула дезодорантом и не поскупилась на приправы — тмин, корица, мускат и паприка, так как требуха начинала уже подванивать. Минако понимала, что ей во что бы то ни стало надо взять себя в руки. Ведь смогла же она хладнокровно спланировать это убийство и расчленить труп. Она догадывалась, что человеческое тело мало чем отличается от туши животного, когда его разделывают на мясо. Перед ее взором то и дело возникали безобразные сцены. Временами ей казалось, что она непонятно как попала на съемки какого-то запредельно жуткого фильма. Страх совершенно парализовал ее способность думать, действовать, решать… Тщетно Минако пыталась сосредоточиться. Ее преследовали кошмарные картины, например окровавленные грибы эноки. Она подала их к ужину, а потом, вскрыл живот убитого, вдруг наткнулась на них. Они плавали в крови и еще не успели перевариться. Сначала Минако приняла их за глистов или каких-то других паразитов и только потом узнала те самые грибочки, которые она так любовно поджаривала в кипящем мавае, перед тем как подать к столу. Эта картина так и маячила у нее перед глазами, и не было никакой возможности отделаться от нее. Казалось, грибы заполнили весь ее мозг… Минако чувствовала, что начинает сходить с ума. В горле у нее пересохло, стало трудно дышать. Она судорожно втянула в себя воздух и только тогда поняла, как хочет пить. Что же ей делать?! Память сделалась вязкой, словно желе. Все-таки ей удалось вспомнить, что она искала, крутясь в переплетении дорожных развязок. Минако остановилась и оглядела улицу. Найти автомат с газировкой оказалось не так-то легко. Просовывая в щель монетки, Минако заметила, что руки у нее трясутся как с похмелья. Она медленно, с расстановкой выпила целый стакан холодного чая и только потом увидела телефон-автомат, приютившийся около какого-то магазинчика. Хотя у нее был с собой мобильник, телефон-автомат непостижимым образом притягивал ее. Чтобы успокоиться, Минако решила позвонить кому-нибудь. Но кроме родителей она не знала больше никого, кто вставал бы в такую рань. Ее отец в свое время был владельцем фирмы, торговавшей оргтехникой, но из-за болезни жены был вынужден передать дела своему управляющему, а сам переехал в Нара. Минако осталась в Токио совсем одна. Отец занялся выращиванием овощей. Он издал сборник стихотворений хайку, а также стал изучать китайских классиков. Отец вставал около четырех утра и уходил гулять в поля. Трубку сняла мать: — 82 —
|