ИзольдаС такой рожей только от мафии скрываться. Сегодня поднимаюсь вверх по лестнице, а на ступеньках подъезда сидит Изольда, та самая девочка, с которой вместе лежали в больнице. Только теперь она выглядит как огромный небритый мужик. Среди «своих» ее зовут Инкой, потому что имечко Изольда никак невозможно сократить. Можно бы звать ее Изя, но ведь Изя – сокращенное от мужского Израиль. Поэтому мы решили звать ее Инкой. И вот теперь она сидит возле двери моей квартиры. Инка и до операции была не маленькой, но тогда хотя бы следила за весом. Или ее нереализованное на тот момент желание перейти в другой пол вынуждало вести себя более женственно, хотя бы ради того, чтобы поверили врачи. То есть, как я теперь понимаю, только ради этого. Сейчас Инка одета в унисекс: джинсы, куртка, кроссовки; под толстым джемпером никак не проступает грудь, хотя она там имеется – ее мамаша, готовая на все ради любимого чада, оплатила ей перестройку по полной программе – волосы средней длины (и парни, и девушки носят такие). А главное и самое ужасное – у нее росла щетина. Я просто ахнула. – Что ты с собой сделала? – Ничего, – басом ответила Инка и посмотрела на меня. В глазах ее был вопрос, который я хорошо научилась опознавать: «Помогу ей или нет?» Когда‑то в больнице я давала ей свой телефон, но она не сумела дозвониться – Пашка занимает его, сидя в Инете, и решила просто приехать. Типа, узнать, как я живу и как у меня дела. Правда, приехала с чемоданами. Так получилось, что и ее тоже выселили «со съемной хаты». И еще – она до сих пор не работает. Деньги ей присылает из родного Красноярска состоятельная мамаша, но они расходятся на всякие мелочи и еду. Она не решалась попроситься ко мне пожить, но все и так было ясно. – Оставайся, куда ты пойдешь‑то? – Хорошо, – пробасила она. – А кто это? – тихо поинтересовался Павел, когда она отправилась в ванную. – Девочка одна, вместе лежали в больнице. Она тоже делала операцию. – Оно девочка? – Прекрати! Меня ты тоже обижаешь! Что еще за «оно» ? Инка осталась у меня. Теперь я просыпалась в одной постели с похрапывающей после ночной смены и пахнущей перегаром Лили, а в комнате сидело уже два человека, уткнувшихся носами в компьютер. Инка нигде не работала, то есть она просто понятия не имела, кем и куда можно устроиться, да еще в незнакомом городе. Она и в родном никогда не трудилась. Там ее содержала мама. Образования у нее тоже никакого, вечные проблемы идентификации пола – тут уж не до учебы! Изольда всю жизнь была домашним ребенком, за нее все делала мама. И сейчас она не устраивалась на работу не из лени, просто, вероятно, пока не пережила психологическую травму от операции. Блевотина, которую я познакомила с Инкой, долго терроризировала меня вопросами, зачем та сделала операцию. Все равно ведь – мужик мужиком. — 91 —
|