|
Но они так и не позвонили. Думаю, дело в возрасте. * * *Грибы активно лезут из земли. В квартире пахнет, как в лесу после дождя. Я не удержалась и решила срезать несколько к ужину.... Они еще шипели на сковороде, когда накрыла стол, разложила купленные еще Леной салфетки, поставила тарелки, нарезала хлеб, повернулась к столу.... Там сидел Олег. – Знала бы, что придешь, нарвала грибов на «Платформе Ковалёва». – Зачем столько лишних усилий. Ты и без грибочков как галлюцинация. – Послушай! – Я с силой постучала ложкой о сковороду, стряхивая налипшие грибы. – Из нас двоих глюк – это ты! – А мне казалось, что ты – мухомор‑затейник или поганка‑аккомпаниатор!.. – Я просто пытаюсь выжить. – Как в анекдоте про китайцев? Они голодают, и тут им привозят картошку, чтобы могли посадить и вырастить. Ее, конечно, посадили, но она не растет – выкапывают каждый день, потому что «кусять» хочется. Но тут в дверном замке повернулся ключ, и кто‑то пришел. А ОН исчез так же быстро, как когда‑то успевала исчезнуть ОНА. * * *Грибы я пока сдавать не возила. Мы прикидывали их вес, выходит, что выручу за них совсем немного, и тащиться в промзону глупо. Того, что заработаешь, едва хватит на дорогу, так уж лучше есть грибочки с картошкой, чем мотаться с рюкзачком и авоськой. Вова все равно приносит немного денег, так что на еду хватает. Правда, по дому он делать ни черта не хочет. В квартире что‑то с проводкой, возможно, я повредила ее, когда искала на антресолях ящики для земли. Свет в коридоре не горит, и холодильник отключается, поэтому шампиньончики приходится в сеточке вывешивать за окошечко. Эти огромные баулы привлекают голубей и ворон, которые загораживают панораму, но внутри ничего... спокойный полумрак. Проводку я и сама могу починить. Там дел на полчаса, но мне совершенно не хочется брать в руки отвертку, фонарик, тащить стремянку... Все, что я любила делать, будучи в мужском теле, мне теперь противно. Я – ЖЕНЩИНА!!! Пытаюсь заставить Пашу или Вову, но ни тот, ни другой никак не реагируют на мои просьбы. Говорят, что им некогда и что обязательно сделают... чуть попозже, когда‑нибудь потом. Паша, нахал, еще невинно спросил, почему бы мне не сделать это самой. Он помнит, что я всегда легко управлялась с проводами. Отвечать не стала. Продолжаю сидеть на кресле и дуться. Тоже мне мужики! Будем жить без света! Да будет тьма! ... Беспокоит только одно. В сумраке я постоянно вижу лицо Олега. Этот горе‑призрак выбирает темные углы и прячется там, где никто его не видит, кроме меня, и смотрит, смотрит, смотрит... Наблюдает за моей жизнью, считая все женские промахи, словно Страшный Суд для меня уже начался. — 104 —
|