Киоко

Я приехал еще затемно. Киоко, Серхио и другие волонтеры выносили вещи Хосе и складывали их в микроавтобус. Было морозно, изо рта у них шел пар. Увидев Киоко, я хотел что-нибудь сказать, но не смог найти слов. Наши взгляды встретились, она мне широко улыбнулась, и странным образом я почувствовал себя совершенно счастливым. Мужчина всегда чувствует себя счастливым, когда ему улыбается молодая и красивая девушка, неважно, какой национальности, но в случае с Киоко это было нечто другое. Мне кажется, тут дело было не в правильности черт ее лица и не в пронзительном блеске глаз. Нечто большее двигало девушкой, заставляло ее размышлять и действовать. Не что-то туманное, не судьба. В языческой религии кубинцев, сантерии, есть бог-громовержец по имени Чанго. Ему посвящен танец, состоящий из повторяющихся движений, когда танцор ловит в воздухе могучую энергию Чанго и собирает ее в низу живота. Через Чанго танцор пытается поймать космические силы и войти в поток Вселенной, и, мне кажется, Киоко следовала именно этому потоку. Она чувствовала, думала и действовала, повинуясь сильному и естественному течению. И передавала эту энергию окружающим. Именно поэтому если она вас не замечала, то казалось, что сама Вселенная забыла о вас. Но если она улыбалась, вас охватывала необычайная радость.

Личные вещи Хосе представляли собой кучу диковинного хлама. Кипы журналов; картины, неумело написанные маслом бог весть кем; запачканные, воняющие лекарствами тряпки; вентилятор; чайник; кофейные чашки; старая одежда.

Пятнадцатиместный микроавтобус, заполненный этим хламом и несметным количеством медикаментов. стал похож на mobile home[26] для больного. У окошка висели колокольчики с прикрепленной внизу фотографией совсем еще молоденькой Алисии и маленького Хосе. Это были металлические колокольчики с таким приятным звоном, который редко услышишь. Когда закончили с вещами, Хосе забрался в машину и вытянулся на специально установленном ложе. Наконец можно было отправляться; Киоко посмотрела долгим взглядом на колокольчики.

— Держи, это ветчина для Алисии, она ее очень любит.

— Спасибо, Пабло, мама будет довольна, это верно, она обожает ветчину.

— Хосе, скажи мне правду, ты действительно не помнишь эту японку?

— Никогда в жизни ноги моей не было в Японии, поверь мне. В любом случае, говорят, японцы любезны, да? Только представь, предпринять такое путешествие, до самого Майами, специально ради меня!

Не думаю, что он мне врал, говоря так. Даже в детстве Хосе никогда не был лгуном, а какой ему сейчас прок от вранья? Однако девочки очень меняются, вырастая. Киоко было восемь, когда она танцевала с Хосе. Если бы родной отец покинул дочь в восьмилетнем возрасте и увиделся с ней вновь, когда ей стукнул двадцать один год, я не уверен, что он бы ее узнал.