|
В середине августа я поехал в Блумендаль. Изабель пригласила меня на ужин, она только что вернулась из Будапешта, где преподавала искусство танца. Был один из серых, хмурых дней, и, когда поезд заскользил мимо мокрого, мрачного загородного пейзажа, у меня внутри появилось странное ощущение, будто все взбурлило, меняя форму или выворачиваясь наизнанку. Прошло больше трех лет, с тех пор как мы виделись. Но вдруг показалось, что я уехал из ее дома только вчера. Что же я сделаю со всем этим временем? Ведя меня в гостиную, Изабель сообщила, что Пол Бутала тоже приглашен на ужин. Будем только мы втроем. Она надеется, что я не заскучаю. – Изабель, – сказал я с упреком. Она выглядела все так же, с гордо посаженной головой, с волосами, забранными в пучок, но в то же время что-то в ней изменилось, теперь она казалась менее терпимой и более требовательной. Почти ворчливой. Эта небольшая перемена сделала ее практически неузнаваемой. Так малейшее отклонение от курса, даже на долю градуса, может увести корабль на сотню миль в сторону. Вечер получился скомканным, а под конец мы повздорили. Изабель считала, что мне следовало продолжать танцевать – или, если я считаю, что мое время прошло, по крайней мере возобновить мои занятия хореографией. Я объяснил, что еще не готов к этому. Изабель восприняла мои слова почти с презрением. «Ты растрачиваешь свою жизнь, сказала она, свой талант…» Подняв бровь, она бросила на меня неодобрительный взгляд и закурила свою египетскую сигарету. Разговор шел по кругу, не приводя ни к чему. Мне стало жаль Буталу, который был вынужден все это слушать. Я заметил, что он внимательно следит за разговором, так следят за ценной безделушкой, которая, накренясь на верхней полке, вот-вот упадет, и ее нужно вовремя подхватить. Наконец около половины двенадцатого Изабель швырнула на стол салфетку и поднялась. – Я изрядно устала и иду спать. Видя, что Бутала поднимается со стула, она остановила его, положив руку ему на плечо. – Останьтесь еще ненадолго, – попросила она, – может, вам удастся образумить его. Когда мы с ним остались одни, я выжидательно посмотрела на него. Бутала ответил грустным взглядом и потянулся за рюмкой. – Изабель такого высокого мнения о вас, – сказал он. – Она возлагает на вас большие надежды. – Я знаю, – вздохнул я. – Но она не представляет, как далеко я отошел. Я имею в виду – от мира балета – я смотрел мимо Буталы в темный угол комнаты. – За все время, когда я был в отъезде, я танцевал только однажды. — 93 —
|