|
– Перестань, Итан, мы пошутили! – сказала Кейтлин по дороге к Каму. – Тебе хорошо говорить, ты же не утратила способность делить числа. – Поправишься. Какой номер дома? – Тысяча триста восемьдесят восемь. Где-то за тем поворотом. Так оно и было: фантастический замок с горгульями, покрытый розовой штукатуркой. Его проектировала команда из четырнадцатилетних девчонок, парочки смерфов и тех, кто придумывает коврики, о которые кошки точат когти. Правда, отсюда действительно открывался отличный вид на город, остров Ванкувер, Олимпийский полуостров и гору Бейкер. У парадного входа стояли два новозеландских древесных папоротника, очень дорогие и капризные. Под правым папоротником, под кусками пленки «Тайвек», обрывками розовой изоляции, несколькими черпаками глины и футом плодородной почвы покоилось тело Тима-байкера. Я заколебался, стучать или нет. Кейтлин заглянула в окно. Под приглушенные звуки буги-вуги отец танцевал со стулом, а Кам Фон – с лыжей. Теперь и Кейтлин не знает, что сказать! – Они тренируются, – объяснил я. _Как это?! – Такое танцевальное упражнение. Нужно танцевать с неодушевленным предметом, представляя, что он живой. Это сложно. Папа берет напрокат диснеевские мультики, чтобы посмотреть, как самовыражаются чайники и ковры-самолеты. Кейтлин призадумалась, рассматривать ли меня как возможный генетический материал для будущих детей, но в дверь позвонила. Кам Фон открыл нам плавным движением и вернулся на завершающий аккорд. Потом поклонился и сказал: – Как я, хорош? Отец сказал:, – Вы на час раньше. Кам успокоил его: – Не волнуйся, я их трудоустрою. Айда на кухню! – Стоп, мы же пришли в гости! – А у меня были домработники, но сегодня я их уволил. – Почему? – поинтересовалась Кейтлин. – Засек за едой. Кам обвел рукой сотни незаконченных закусок. – Вот. Сделайте парочку канапе, пока мы с Джимом позанимаемся. Мы встали к рабочему столу, пытаясь понять, как быть со всеми этими сырами и овощами. Рядом с телефоном стоял ноутбук. Мы обрадовались и ввели «канапе» в гуглевский поиск картинок. Среди десятков порнографических снимков затерялось несколько ретробутербродов из пятидесятых годов. – У нас есть редис? – спросила Кейтлин. – Да, но редис никто не любит. – Ясное дело. Не думаю, что хоть кто-нибудь за всю историю человечества однажды сел и сказал себе: «Ах, как мне хочется съесть вкусную хрустящую редиску!» Мы посидели в чате про редиски. Скукотища. Кейтлин продолжала свою гневную проповедь. — 111 —
|