|
– Это, – представил меня Дэвид Джонс, – брат той, на которой женился Редж Они рассматривали меня полным укора взглядом, будто я виновен в выборе Реджа. Людмила Джонс заговорила по-английски, скорее с валлийским, чем с русским акцентом: – Он всегда был непослушным мальчиком. – Потому что женился на моей сестре? Я не только люблю Ципу как брат, я ее глубоко уважаю. Она профессиональный музыкант, очень способная и трудолюбивая. Ваш сын ее любит. Я говорил им, что они еще слишком молоды для брака, но не в моих силах было это предотвратить. Моей сестре очень горько оттого, что вы ее не признаете. – Я старался говорить прямо и называть вещи своими именами. – Она считает, что причиной тому еврейское происхождение. Дэвид Джонс поспешил возразить: – Нет, не в этом дело. Я работал с евреями. У меня одно время было полно посетителей евреев. Я против евреев ничего не имею. Жена его прищурила балтийские глаза и, поджав полные славянские губы, промолчала. Интеллигентного вида молодой человек оторвался от мишени и произнес: – Никто против них ничего не имеет. Вот только в эту войну мы из-за них ввязались! – Ерунда! – резко возразил я. – Почитайте «Еврейскую войну» Р.К. Крэмптона, – уверенно продолжал молодой человек, – почитайте «Семитский змий» Кларка. – Иди-ка ты лучше… брюкву окучивай, – не сдержался я. – Все, закрываем, – объявил Дэвид Джонс, – собери пустые кружки. А вы, – обратился он ко мне, – оставайтесь у нас, пообедаем. Расскажете нам все подробно, без посторонних. Он пропустил меня за стойку. Я последовал за Людмилой Джонс на большую деревенскую кухню, увешанную гирляндами луковиц. Пахло чем-то очень вкусным. В печке горел огонь, рядом с ним стояло полное ведерко угля, в картонной коробке со старыми газетами дремала кошка. Людмила села в кресло возле камина и стала раскачиваться, глядя на меня исподлобья. Другое кресло-качалка, видимо, предназначалось для хозяина, потому что она указала мне на один из стульев в виндзорском стиле, стоявших у стола. Часы с кукушкой пробили час закрытия. Людмила продолжала раскачиваться, не меняя выражения лица, потом подошла к буфету и вынула бутылку русской водки «Молния». – Подарок родственника из русского посольства? – спросил я, пока она разливала водку по стопкам. – А что в этом особенного? – резко спросила она. – Я пил точно такую же у Беатрикс, видимо, из того же источника. – Двоюродный брат, – сказала она по-русски и добавила: – По-вашему – кузен. — 77 —
|