Идеальная жизнь

— Только этого мне не хватало! — воскликнул он, ни к кому в отдельности не обращаясь.

Я понимала, о чем он думает: во всех колонках светской хроники появится сообщение об этой маленькой шведской семье. Понимала, как это может отразиться на его безупречном, непорочном образе.

«Медовый месяц закончился». «Тайная любовная жизнь Алекса Риверса». «Две по цене одной». На ум так и лезли будущие заголовки в газетах. Я прижала ладони к лицу, пытаясь спрятаться от вспышек камер, от того факта, что мое имя вываляют в грязи всего через три недели после замужества. Я почувствовала, как напрягся Алекс, и погладила его по руке. «Это просто стечение обстоятельств, — хотелось сказать мне, — никто не предполагал, что все так обернется».

Я запоздало вспомнила об Офелии, которая еще минуту назад была настолько пьяна, что едва держалась на ногах. Я опустила глаза, ожидая увидеть ее лежащей без сознания на полу, но она стояла рядом с Алексом, расправив плечи и обворожительно улыбаясь, цепляясь за его руку, даже несмотря на то, что он пытался оторвать ее от себя.

И тогда я поняла, что она все это и спланировала.

Я простила Офелию, когда она надела на премьеру мой жемчуг и потеряла его на заднем сиденье лимузина режиссера. Простила ее, когда она оставила меня без денег у стоматолога, после того как мне запломбировали корневой канал, а сама умчалась на пробы на роль, которую так и не получила. Простила, когда она истратила деньги за квартиру на какие-то трансцендентальные занятия йогой, чтобы научиться управлять стрессом; за то, что сказала мне, что я не стильная и не могу пойти в клуб на танцы с ее приятелями-актерами. Простила за то, что она почти каждый год забывает о моем дне рождения. Но видя, как Алекс кипит от возмущения, я понимала, что никогда не смогу ее простить.

Алекс пробормотал что-то о том, что пойдет и скажет Джону, чтобы тот подогнал машину. Когда он ушел, я схватила Офелию за руку и развернула к себе лицом. Даже повернувшись ко мне, она не сводила глаз с преследовавших Алекса фотографов, надеясь, что снимут и ее.

— Как ты могла? — воскликнула я.

Офелия изогнула бровь.

— Как я могла что?

Я прищурилась. За десять лет дружбы с Офелией я всегда была для нее козлом отпущения и никогда не жаловалась. Но это было до того, как она намеренно решила причинить мне боль, обидев моего мужа.

— Ты сказала репортерам, что мы едем обедать в ресторан! Ты подставила Алекса!

Офелия поджала губы.

— А разве не ты меня этому научила, Касси?

Ее слова охладили мой пыл. «Да, — хотелось сказать мне, — но ты не должна была поступать вот так. Ты не должна была обманывать меня. Не должна была меня использовать».