|
Да, я в списке самых разыскиваемых убийц. Да, я не должен забывать, что нахожусь в изгнании. Да, ЗНД никто не отменял. И да, меня зовут Дэвид Френдли. Вдруг раздается знакомый голос: — Привет! Так вот вы где! Каким ветром вас сюда занесло? Вас разыскивает мой отец! Он мне уже дважды звонил. Вы должны сейчас быть в телестудии! Ганхолдер, в очередном веселеньком прикиде, засекла меня в углу. — Да? Привет. А мне он не позвонил, — отзываюсь я, пьяновато растягивая слова. — Не позвонил? А у вас телефон с собой? Я роюсь в карманах пальто и пиджака. Нет мобилы. Сливочная блондинка смотрит на меня, как мать на первоклассника, потерявшего школьный портфель. Зигги и Хельги взирают на нее молча, две тощие птички-тупики, застывшие в стоп-кадре. — О’кей, — говорит она. — Я ему позвоню. Полкружки пива спустя Гудмундур собственной персоной входит в бар, точь-в-точь лось на пороге магазина «Мейси» в сочельник: рога блестят, глаза сверкают. Но, заприметив своего брата во Христе на полпути в преисподнюю, он заставляет себя растянуть рот в улыбке и протягивает мне руку. Я сжимаю ее в своей. — Добрый вечер, отец Френдли. Рад, что я вас нашел. — Он снова светится от счастья. — Ганхолдер сказала мне, что вы ей помогли сегодня утром. — Истинная вера способна открыть любую дверь, — говорю я с пьяной улыбкой. — Вы забыли свой телефон дома. Когда я набрал ваш номер, я услышал звонки наверху! Он смеется, как ребенок. Я тоже не могу удержаться от смеха. Потрясающий тип. Такому хочется всадить пулю промеж глаз, или уж ты идешь с ним до конца. Все равно у меня нет пистолета. Нам надо поторопиться. Шоу начинается через двадцать минут, — говорит он. — Да? О’кей. Извините, что так вышло. Интересно, заметил ли он, что я пьян. На кой черт я ему сдался? Он прощается со своей дочерью-красоткой, присоединившейся к подруге (брюнетке второго дня, в чьем списке побед, возможно, числится Тарантино) за соседним столиком. Гудмундур на мгновение застывает, наблюдая за тем, как его дочь смолит, держа в левой руке сигарету, а в правой бокал с белым вином. Я вижу движение его губ — вот он, неприметный язык тела, выдающий желание бабахнуть дочурку по темени увесистым изданием Библии, выпущенной под эгидой короля Якова. Но, прикусив язык, он прощается с ней по-исландски, она же, наконец удостоив его взглядом, выпускает ему в лицо облако дыма и с откровенной ненавистью в глазах ледяным голосом произносит: — Блесс, паппи . — 31 —
|