|
Все это Мун Дур объясняет на своем примитивном английском. Его миловидная женушка, сидящая рядом, улыбается мне в зеркальце заднего вида. А ее супруг продолжает: — И о чем же вы собираетесь вечером говорить? На какой текст будете опираться? — Э… Вечером? — переспрашиваю. — Ну да. Сегодня вы специальный гость моего шоу. — Э… Телешоу? — Да! — смеется он во весь свой кривозубый рот, этакий слабоумный. — Ммм… Понятно. Я думал, что… Меня спасает мобильный. На экране высвечивается телефон Нико, и я машинально приветствую его на хорватском: «Bok».[14] Нико — личный помощник Дикана. Второй человек в иерархии. Голосом, в котором звучат стальные нотки, он спрашивает о моем местонахождении. Я сообщаю ему всю правду, звучащую совершенно неправдоподобно, умалчивая лишь о том, что в данную минуту в автомобиле, предназначенном для христианских звезд, я еду на свою первую телемессу. В свою очередь он говорит, что Исландия для меня еще не худший вариант (неужто он знает о существовании такой страны?), так как мой облом привел к нешуточной заварушке. — Ну ты и облажался, Токсич, — говорит он. «Федапы», как он их называет,[15] уже успели побывать в нашем ресторане, а также вломились в мою квартиру. Сегодня с утреца они даже наведались с вопросами к моей мамаше в скобяную лавку в центре Сплита, в результате чего у нее сломана рука. А что касается Дикана, то федапы варят его яйца на медленном огне. «Вкрутую?» — невольно вырывается у меня, но Нико явно не расположен к шуткам. Он орет мне в ухо, чтобы я никуда не рыпался. — Сиди в своей гребаной Исландии! Про Загреб, Сплит и Штаты можешь забыть! Лег на дно и дышишь носом! Интересно, это сочетается с телешоу Гудмундура? Когда я выключаю мобилу, ко мне поворачивается Сикридер и спрашивает, на каком языке я только что говорил. — На хорватском, — отвечаю. — О! Вы говорите на хорватском? — Да, у нас… среди наших прихожан есть хорваты. — А откуда вы изначально? — спрашивает Гудмундур. — Изначально все мы дети Господни. — А? Срезал! — Но если вас заинтересовал мой выговор, то он, если можно так сказать, благоприобретенный. Долгие годы я работал миссионером в бывшей Республике Югославия. — Правда? — восклицают они хором. — Да. Проповедовать слово Божье в коммунистической стране — это вам не хер со… не херес пить. А когда ты еще американец… лучше сразу застрелиться. Пришлось взять псевдоним и полностью избавиться от американского акцента. Я стал Томислав. Томислав Бокшич. Теперь все думают, что я из тех краев. И ошибаются. Я стопроцентный американец. Кого я дома слушаю? Клея Айкена. Мои предки живут в Вирджинии с двенадцатого века. — Тут я немного погорячился. — Я хотел сказать, с восемнадцатого века. — 16 —
|