|
— Боб, ты единственный в Устьвымлаге — человек!.. Затем мы отправились через поселок в сторону кильдима. Около почты встретили леспромхозовского фельдшера Штерна. Фидель подошел к нему. Сорвал ондатровую шапку. Зачерпнул снега и опять надел. Мы шли дальше, а по лицу фельдшера стекала грязная вода. Потом мы зашли в кильдим и спросили у Тонечки бормотухи. Она сказала, что дешевой выпивки нет. Тогда мы закричали, что это все равно. Потому что деньги все равно уже кончились. Она говорит: — Вымойте полы на складе. Я вам дам по фунфурику одеколона… Тонечка пошла за водой. Вернулась через несколько минут. От бадьи шел пар. Мы сняли гимнастерки. Скрутили их в жгуты. Окунули в бадью и начали тереть дощатый пол. Мы с Балодисом работали добросовестно. А Фидель почти не мешал. Потом мы выпили немного одеколона. Мы просто утомились ждать. Он страшно медленно переливался в кружки. Вкус был ужасный, и мы закусили барбарисками. Мы жевали их вместе с прилипшей к ним оберточной бумагой. Тонечка сказала: «На здоровье!» Латыш Балодис подмигнул ей и спрашивает Фиделя: — Ты бы мог? А Фидель ему и отвечает: — За миллион и то с похмелья… Когда мы вышли, было уже темно. Над лесобиржей и в поселке зажглись огни. Мы прошли вдоль конюшни, где стояли телеги без лошадей. Фидель затянул: «Мы идем по Уругваю!..» А Балодис схватил гитару и ударил ее об дерево. Обломки мы кинули в прорубь. Я поглядел на звезды. У меня закружилась голова… В этот момент Фидель полез на телеграфный столб. Да еще с перочинным ножом в зубах. Парень он был технически грамотный и рассчитывал что-нибудь испортить. Он забирался выше и выше. Тень от него стала огромной. Неожиданно он крикнул: «Мама!» — и упал с десятиметровой высоты. Мы бросились к нему. Но Фидель поднялся, отряхнул снег и говорит: — Падать — не залазить!.. Стали искать нож. Балодис говорит: — Видно, ты его проглотил. — Пусть, — сказал Фидель, — у меня их два… Потом мы отправились в казарму. Навстречу выехал хлебный фургон. Мы пошли вперед, не сворачивая. Водитель затормозил, свернул и поломал чью-то ограду… Когда мы вернулись, служебный наряд чистил оружие. Мы зашли в столовую и поели холодного рассольника. Фидель хотел помочиться в бачок, который стоял на табурете. Но мы с Балодисом ему отсоветовали. Потом мы зашли в ленкомнату. Расселись вокруг стола. Он был накрыт кумачовой скатертью. Кругом алели стенды, плакаты и лозунги. Наверху мерцала люстра. В углу лежала свернутая трубкой новогодняя «Молния»… — Скоро ли коммунизм наступит? — поинтересовался Фидель. — 135 —
|