Глобалия

Байкал все никак не мог прийти в себя оттого, что только что видел на экране собственную фотографию и осознал, как велик масштаб той чудовищной игры, в которую его втянул Альтман.

У входа в здание, где располагались офисы, между бунтарями и Фрезером произошла небольшая стычка.

— Эй! — сказала Елена, — а ты кто такой?

— Не обращай внимания, — успокоил ее Говард, — это простой виллан, он прислуживает Байкалу.

Фрезер страшно возмутился:

— То есть как «простой виллан»? Я Фрезер, из племени фрезеров. И мы, фрезеры, в жизни никому не прислуживали, с тех самых пор, как наш предок вернулся из Детройта.

— Успокойся, — сказал Говард, — никто не хотел тебя обидеть.

— Фрезер... Где-то я уже слышала это название... — задумчиво проговорила Елена. — В какой части света живет твое племя?

Фрезер пожал плечами. Байкал уже знал, что его друг просто не в состоянии ответить на столь абстрактный вопрос.

— Неужели ты не представляешь себе, — настаивала Елена, — где живет твое племя? У вас что, еще не побывали бунтари?

— Захаживали к нам всякие там болтуны, чертовы проповедники да бездельники вроде вас. Но мы их к себе и близко не подпускаем. С вами только так и можно.

Елена повернулась к брату и проговорила, как бы размышляя вслух:

— Фрезеры... Кажется, я слышала это слово в разговоре о Недоступных Землях. Когда наша картографическая миссия вернулась с юго-запада.

— Как бы то ни было, — вмешался Байкал, — он заслуживает доверия. Я за него ручаюсь.

Фрезер еще немного поворчал, но было видно, что он счастлив и горд тем, что друг за него заступился. Он торжествующе посмотрел на двух бунтарей, словно школьник, с которого только что смыли несправедливое обвинение.

Наконец все вошли в здание. Первая комната представляла собой длинный зал, где рядами стояли скамьи и парты. На большой черной доске круглыми буквами было написано стихотворение. Судя по раскрытым бумажным тетрадям, лежавшим на партах, дети вот-вот должны были вернуться в класс.

— У нас здесь двести учеников, — гордо провозгласила Елена.

— А чему вы их учите? — спросил Байкал, разглядывая странные карты на стенах, шары, изображающие землю, и таинственные толстые книги на полках, почерневшие и потрепанные от бесконечного использования.

— Прежде всего говорить и писать на правильном англобальном языке. В одной нашей деревне живут носители без малого тридцати языков. Надо же всем этим людям общаться между собой. А главное, мы должны подготовить их к возвращению.

— К возвращению? Куда? В Глобалию?

— Мы, бунтари, верим, что ни наше изгнание, ни разделение мира не вечны. Видите эти карты и глобусы? Мы сами их делаем по образцам, которые наши предки взяли с собой, когда бежали из Глобалии. Они воспроизводят мир таким, каким он был, когда еще не утратил единства. Значит, когда-нибудь мы просто вернемся к себе домой.