Глобалия

Завернув за угол, друзья вышли на квадратную площадь, достаточно широкую, чтобы на ней могли уместиться все жители деревни. В одном конце площади высилась прямоугольная колонна. На самом верху ее была установлена железная коробка, а перед колонной стоял небольшой помост. Елена поднялась на него и предложила Байкалу последовать ее примеру.

— Каждое утро и каждый вечер здесь собирается вся деревня, — пояснила Елена. — У нас это называется «агора».

У нее на запястье был надет редкий механизм: часы со стрелками.

— Прекрасно, — сказала она, — осталось меньше двух минут.

Толпа, по обыкновению, безмолвно заполнила площадь. Елена подошла к водруженной на пьедестал металлической коробке и распахнула ржавые створки. Внутри оказался зеленоватый аппарат, передняя панель которого представляла собой выгнутую стеклянную пластину. Елена покрутила кнопки на боковой панели, и аппарат глухо заурчал. По поверхности поплыли белые полосы, похожие на молнии, затем послышалось громкое бульканье.

— Юрий! — крикнула сестра Говарда, — Чего ты ждешь?

Невысокий человек на крыше ангара выбивался из сил, пытаясь настроить огромную белую антенну. Вдруг все собравшиеся дружно ахнули, и удивленный Байкал увидел несколько размытые, но вполне узнаваемые тит-ры «Юниверсал Геральд». Аппарат оказался предком современных экранов. Когда-то именно его именовали телевизором. В Глобалии подобные редкости еще можно было увидеть в некоторых исторических развлекательных парках. Елена убавила звук и прикрыла створки.

— Дорогие друзья, — начала она, — сестры, братья, все, кто разделяет наши бунтарские идеалы. Сегодня для нас с вами настал великий день.

Голос у Елены был сильный, зычный. Он мощным потоком вырывался из широкой груди, как из глубокой пещеры, но, достигнув строгих губ, лился уже степенно и размеренно, такой же ровный, как ее туго заплетенные косы.

— Иные из вас родились бунтарями. Другие присоединились к нам сами, потому что верят, что однажды мы победим. Поверьте мне, этот день еще никогда не был так близок, как сегодня.

Она снова взглянула на часы.

— Осталась одна минута. Этого как раз хватит, чтобы всем вместе спеть старинный гимн наших предков: «Завтра мы будем на Капитолии».

Елена сделала шаг назад, словно для разбега, и запела:

Мы бунтарское племя, бунтарскому делу верны.

Лучше счастья не знать, чем другого покинуть в беде.

Мы тоскуем по миру где люди, как братья, равны.

Никогда не сдается бунтарь, никогда и нигде.

Завтра мы будем на Капитолии!

Фрезер, стоявший у подножия помоста, скривился и заткнул уши. Увы, если сама Елена пела очень неплохо, то толпа фальшивила самым отчаянным образом. Отсутствие слуха и голоса искупалось искренним воодушевлением, так что даже самые безголосые, нимало не стесняясь, распевали гимн во все горло.