Глобалия

Эти последние слова Фрезер пропищал, в подражание Говарду втянув щеки и вытянув губы дудочкой.

Тот был явно озадачен. Поднявшись во весь рост, он проговорил еще более низким голосом, чем обычно:

— Как, вы до сих пор не догадались, кто я такой?

Сперва он взглянул на Байкала.

— Понимаю, — произнес Говард уважительно, — вы еще не до конца освоились в наших местах.

А потом повернулся к Фрезеру, испепеляя его взглядом.

— Но ты-то! Ни за что не поверю, что ты не в состоянии распознать бунтаря.

Фрезер едва не выронил трубку от удивления.

— Бунтарь! — повторил он. — Ты что, из бунтарей?

— Из самых настоящих, — отозвался Говард, ударив себя кулаком в грудь. Раздался глухой утробный звук. — А теперь, когда ты наконец понял, может, попытаешься объяснить ему, кто мы такие?

— Ну, короче, — начал было Фрезер, — бунтари... Как бы тебе сказать... Это такое племя...

— Подозреваю, — прервал его Говард, — что ты никогда еще не встречал никого из наших.

— Что правда, то правда, — удрученно признался Фрезер.

— Это твое единственное оправдание. Все дело в том, что бунтари — это вовсе не племя. Мы отказываемся считать себя племенем. Понимаете?

Теперь он обращался к одному лишь Байкалу, которого упорно продолжал называть на «вы».

— Бунтари появились в те давние времена, когда между Глобалией и антизонами еще не было границы. Разразилась кровопролитная война, а потом два мира окончательно разделились. Бунтари — это те, кто отказался признавать это разделение, решил покинуть Глобалию и уйти сюда.

Байкал вдруг увидел в этом человеке нечто такое, чего не замечал раньше. В нем действительно было что-то от обоих миров, и в этом смешении заключалась какая-то непонятная сила, будоражащая воображение.

— А почему вы не признаете себя племенем?

— Племенем? Никогда! — громогласно сказал Говард, воздев вверх указательный палец. — Бунтаря родители с детства готовят к тому, что он должен будет покинуть их, не останется жить с себе подобными, а станет в одиночку распространять по миру то, что для нас важнее всего.

— И что же это такое? — с долей насмешки поинтересовался Фрезер.

— Протест, — прорычал бунтарь, — непокорство, революция, гнев, возмущение.

Слова его грохотали, словно бочки, катящиеся по погрузочной платформе.

— Протест против чего? — спросил Байкал.

— Против порядка вещей, против несправедливости, против того, что умирают дети.

Он вопросительно посмотрел на Фрезера и спросил, указывая на Байкала:

— С тех пор как он оказался здесь, видел он уже эпидемии, голод?

— Да нет пока что, — ответил Фрезер и приуныл.