|
— Только не двигайтесь с места! — прокричал Блохин, сложив руки рупором. — Не двигайтесь! Охранник попытался было остановить Богуславского, тот молча оттолкнул его от лестницы и следом за Блохиным полез наверх, задыхаясь, одним прыжком преодолевая площадки. Матери остались внизу, протягивая руки, будто надеясь удержать детей на краю. Богуславский добрался до рыдающего в голос Игоря и замер, всем телом прижав его к лестнице. Блохин ступил на площадку. Здесь был ветер, казалось, что стальная башня крана раскачивается. — Все нормально… Только не двигайтесь. Держитесь за поручень, — улыбаясь дрожащими губами, говорил он, медленно, чтобы не испугать, переступая по скользкой площадке, приближаясь к детям. — Все хорошо… Смотрите на меня… Вот так… Когда остался шаг, он метнулся вперед, цепко схватил обоих, прижал к себе и отшатнулся от пропасти. * * *В морозных утренних сумерках проступили очертания домов: типовой панельный микрорайон — двенадцатиэтажные коробки стройными рядами, детский сад и школа. Засветилось первое окно, второе, потом стали загораться одно за другим… В темной комнате зазвонил будильник. Соня выскользнула из постели в длинной ночной рубашке, взяла звонящий будильник, отнесла в комнату матери и поставила на тумбочку в изголовье. Из-под одеяла появилась рука, пошарила по тумбочке. Соня отодвинула будильник чуть дальше. — О господи… Я вырастила маленькую садистку… — Мать наконец нащупала будильник, выключила и села с закрытыми глазами. — Мам, я вчера забыла сказать: я получила двойку по математике. А сегодня контрольная по физике… Ты слышишь, мам? — Я слышу… — медленно повторила Инна Михайловна, покачиваясь с закрытыми глазами, как сомнамбула. — Вчера ты получила двойку по математике… Сегодня ты получишь двойку по физике… Завтра ты можешь получить двойку по химии… Все это мелочи жизни. Главное, чтобы морщин на чулках не было… — И она опять упала головой на подушку. Соня включила газ под чайником. Взяла сигнальный фонарик, встала коленями на стул, облокотившись на подоконник, и трижды мигнула в окно… Леонид Федорович и Блоха, оба тощие, в круглых проволочных очках, в одинаковых трусах и майках, сидели напротив, склонившись с двух сторон к старенькому приемнику. Сквозь космический вой глушителей прорывался «Голос Америки». — Женя, после школы зайди в гастроном, — велела Надя, отсчитывая деньги. — Там вчера сливочное масло выбросили. Если дают по двести граммов в руки — займи очередь два раза… — 5 —
|