|
- Не мешай! - прикрикнул Степаныч. - Ступай вон на кухню да жрать мне приготовь… С работы я, - пояснил он, когда жена вышла. - Значит, в самый цвет угадал, - сказал Сергей и выудил из кармана бутылку. - Полагаешь, что договоримся? - усмехнулся Степаныч. - Начальство тебе убытки не оплатит, это ты и сам понимаешь. А я - оплачу. - За что? - За что? - Сергей прикурил, раздумывая, стоит ли играть в открытую. Решил рискнуть: мужик был жадным. - За то, чтобы начальство не беспокоить. - Полста. - Ого!… - А ты как думал? Клубника - раз. Костюм праздничный измарал - два. И мое беспокойство тоже не задаром. - Любую половину. - Четвертной, значит. Нет, парень, поищи дураков. Мы тоже понимаем, что ты ко мне прискакал… Торговались долго, зло, как на рынке. Столковались на тридцати, клянясь друг другу забыть эту историю. Стемнело, когда Степаныч вышел проводить гостя. Отогнал пса, отпер многочисленные засовы, сказал вдруг: - А кто-то обещался мне борщ за шиворот вылить… Захохотал тоненько, торжествующе. Огрел Сергея по спине жирной рукой… - Погоди еще!… - Сергей тоже захохотал. - Погоди, может, еще и вылью!… - Нет уж, не выльешь! - заливался Степаныч. - Все, продал ты свою выливалку за тридцать целкачей! Утром пришла комиссия: представитель главного инженера, молодой мастер из ремонтных мастерских и капитан "Быстрого" Антон Сергеевич. Иван хотел поговорить с ним, но держался Антон Сергеевич официально: - Поглядим. Лишнего не напишем. Лишнее и не понадобилось. Согласно акту авария произошла по вине экипажа: сорвало штуцер масляного фильтра. - Согласны, Иван Трофимыч? - спросил представитель главного инженера. - Моя вина, - сказал Иван. - Тогда подпишите. Иван подписал. Комиссия удалилась, приказав готовить двигатель к монтажу. Двигатель готовить Иван не стал, а полез в кубрик за клюкой. Вылез, сказал не глядя: - Я - к старикам. Вернусь поздно. - Вот мы и опять одни, - сказала Еленка. - До самой ночи одни. - Поскучать тебе придется, Еленка, - вздохнул Сергей. - Дела у меня, понимаешь… - Может, отложишь? - Нельзя. Земля под нами колышется. Она молча смотрела, как он бреется, как надевает праздничный костюм, как старательно причесывается перед зеркалом, и в сердце ее возникла тревога. Подошла вдруг, обняла: - Не уходи, Сережа. - Не могу. - Он мягко высвободился. - Нельзя, Еленка. Надо, чтоб комар носа не подточил. - Когда вернешься? - угасшим голосом спросила она. — 73 —
|