|
И тем не менее. С тех самых пор как я принял обет и попросил Бога помочь мне искупить зло, причиненное одному человеку, добром для многих, я знал, что рано или поздно это случится. Я знал, что окажусь яйцом к лицу с Шэем Борном. Узнает ли он меня? Узнаю ли я его?. Задержав дыхание, я прошел через рамку металлодетектора, как будто что-то утаивал. Полагаю, я таки утаивал, но на мои секреты эти датчики не реагировали. Я начал вправлять ремень обратно в брючные петли и завязывать шнурки на кроссовках. Руки по-прежнему дрожали. – Отец Майкл? – Подняв глаза, я увидел, что меня ждет уже другой офицер. – Начальник тюрьмы Койн готов вас принять. – Хорошо. Я проследовал за офицером по мрачным серым коридорам. Когда мы проходили мимо камер, офицер разворачивался так, чтобы заслонить меня, словно исполняя роль живого щита. Меня отвели в офис, окна которого выходили на внутренний двор. Из одного здания в другое перемещалась колонна арестантов. За спинами у них высилось двойное ограждение, увенчанное колючей проволокой. – Отец… Начальник тюрьмы оказался кряжистым седым мужчиной. Он протянул мне руку и скорчил гримасу, которая, вероятно, в его представлении отвечала за улыбку. – Койн. Очень приятно. Он проводил меня в свой кабинет – на удивление современный и просторный, с длинным стальным столом, заваленным папками и бумагами, вместо стандартной чиновничьей парты. Как только мы уселись, он развернул пачку жевательной резинки. – Никотиновая, – объяснил он. – Жена заставляет меня бросить курить, а я, честно сказать, лучше бы левую руку себе отрезал. – Он открыл папку с цифрой на корешке. Шэя Борна здесь лишили даже имени. – Я очень признателен, что вы пришли сюда. Нам здесь очень не хватает священников. В тюрьме был один архиерей, но он улетел в Австралию ухаживать за умирающим отцом. Следовательно, если кому-то из заключенных хотелось побеседовать со священнослужителем, начальство вызывало кого-то со стороны. – Я рад вам помочь, – соврал я и тут же сделал в уме пометку: прочесть молитву в качестве епитимьи. Он придвинул папку ко мне. – Шэй Борн. Вы его знаете? Я замешкался с ответом. – Да кто же его не знает? – Да, журналюги – просто сучье племя, уж простите мой французский. Нам такое внимание ни к чему. В общем, суть в том, что этот заключенный хочет пожертвовать свои органы после того, как приговор будет приведен в действие. – Католическая церковь одобряет подобные действия, если мозг пациента мертв и он не может самостоятельно дышать, – сказал я. — 63 —
|