|
А если… Я даже не позволяла себе произносить этих слов. Ничего не говоря, я взяла Клэр за руку, и наши пальцы переплелись. «Бумага и ножницы, – подумала я. – Мы между двух огней». Я изучала взглядом ангельские волосики, рассыпавшиеся веером на подушке, нежную голубизну кожи, невесомые косточки девочки, не справлявшейся с собственным телом. Иной раз, глядя на дочь, я видела не ее, а… – Как ты думаешь, какая она? Я изумленно моргнула. – Кто? – Та девочка, которая умерла. – Клэр, давай не будем об этом говорить, – попросила я. – Почему? Тебе не кажется, что мы должны все о ней узнать, раз уж она станет частью меня? Я коснулась ее волос. – Мы даже не знаем, девочка это или мальчик. – Конечно, девочка, – заявила Клэр. – Я не хочу сердце мальчика. Это было бы гадко. – Я думаю, это не самый главный критерий. Ее буквально передернуло. – А должен быть главный! – Клэр попыталась приподняться на больничной кровати. – Как ты думаешь, я изменюсь? Я наклонилась и поцеловала ее. – Ты, – отчетливо сказала я, – проснешься той же девочкой, которой можно не убирать в комнате, не выгуливать Дадли и даже не гасить за собой свет. По крайней мере, это услышала Клэр. Я же услышала лишь первые два слова: «Ты проснешься». В палату вошла медсестра. – Нам только что сообщили, что все началось, – сказала она. – Более подробные сведения должны поступить с минуты на минуту. Доктор By сейчас беседует по телефону с врачами на месте событий. И она ушла. Мы молчали. Все происходящее вдруг обрело реальность: хирурги действительно вскроют грудную клетку Клэр, остановят ее сердце и пришьют новое. Мы обе слышали, как многочисленные врачи объясняют нам, каков риск и каковы шансы на благополучный исход. Мы знали, как редко встречаются дети-доноры. Клэр снова легла, натянув одеяло до самого носа. – Если я умру, – сказала она, – как ты считаешь, я стану святой? – Ты не умрешь. – Умру. И ты умрешь. Только я немножко раньше. Слезы наворачивались мне на глаза, я не в силах была их сдерживать. Я утерлась краешком больничного одеяла. Клэр перебирала мои волосы, совсем как в детстве. – Мне, наверное, понравится, – сказала она. – Понравится быть, святой. Клэр без устали читала книги, и в последнее время ее восторг перед Жанной Д'Арк обернулся восторгом перед мученичеством как таковым. – Ты не станешь святой. – Откуда тебе знать? – Во-первых, ты не католичка. А во-вторых, они все умирали в муках. — 41 —
|