Чужое сердце

– Знаешь, Мэгги, я поняла одну вещь: чем бы я ни занималась, ты всегда находишь дела поважнее. И мне обидно, что ты пропускаешь мои слова мимо ушей. – В глазах у нее заблестели слезы. – Просто не верится, что ты приехала огорчить меня перед встречей с Алисией Голдман-Хирш.

– Я не затем сюда приехала! Я приехала, потому что приезжаю каждый второй четверг месяца. И не смей упрекать меня за то, что я не помню какого-то глупого телефонного разговора полугодичной давности!

– Глупого телефонного разговора… – тихо повторила мама. – Приятно слышать, как ты оцениваешь наши отношения, Мэгги.

Я подняла руки, признавая свое поражение.

– Все, сдаюсь. Удачи тебе на переговорах.

С этими словами я пулей вылетела из офиса. Секретарша-альбиноска проводила меня ошарашенным взглядом. И уже на стоянке я попыталась убедить себя, что плачу вовсе не потому, что всегда подвожу людей – даже если не прикладываю никаких усилий.

Отца я застала в кабинете – съемной каморке в помещении супермаркета: он ведь был раввином без храма. Он как раз был занят подготовкой проповеди к Шаббату, но все равно встретил меня улыбкой и предупреждающе поднял палец, чтобы я подождала, пока он допишет очередную гениальную мысль. Я немного послонялась по кабинету, водя пальцем по корешкам многочисленных книг. Чего там только не было: иврит и древнегреческий, ветхие и новые заветы, оккультные, теологические и философские справочники. Я взяла в руку старое пресс-папье, которое подарила ему еще в начальных классах. Раскрашенный камень должен был напоминать краба, но сейчас скорее походил на амебу. В акриловой рамке стояла моя детская фотография.

Даже тогда у меня были пухлые щеки.

Отец закрыл ноутбук.

– Чему обязан таким приятным сюрпризом?

Я поставила фотографию назад на полку красного дерева.

– Ты никогда не задумывался, разные ли это люди – тот, кто смотрит со старых снимков, и тот, кого ты видишь в зеркале?

Он рассмеялся.

– Ну, это же вечный вопрос. Рождается ли человек тем, кто он есть, или становится? – Он встал и, обойдя стол, поцеловал меня в щеку. – Ты пришла, чтобы затеять философский диспут со своим стариком?

– Нет, я пришла, чтобы… Я и сама не знаю, зачем пришла.

И я не врала: машина будто бы сама поехала в этом направлении, и когда я угадала маршрут, то уже не стала его менять. Множество людей приходили к моему отцу за советом, почему я не могла поступить так же? Я села на кожаный диван, который помнила с раннего детства.