|
Едва поднявшись с кровати, Шарлотта поняла, насколько ее вымотала бессонная ночь и как… как ей, оказывается, хочется спать. Голова раскалывалась. Она умылась холодной водой, энергично плеща себе в лицо, но это не помогло. С каждой минутой спать хотелось все больше. Вернувшись из умывальной в комнату, девушка стала одеваться, причем каждое движение только еще больше нагоняло сонливость. При этом она ужасно боялась разбудить Беверли, храпевшую в свое удовольствие. Как же это все унизительно! Какая она несчастная и убогая! Надо же было опуститься так низко, чтобы впадать в истерику при одной лишь мысли о том, что соседка заметит ее присутствие в комнате! Не иметь ни старых друзей, ни новых друзей… бояться сделать хотя бы самый элементарный жест, чтобы подружиться с кем-то… какая чудовищно тоскливая и безнадежная жизнь! Ну почему, почему Богу не было угодно прибрать ее душу сегодня ночью? Как ни старалась Шарлотта тянуть время, но к столовой она подошла еще до открытия. Во всем огромном зале оказалось всего несколько студентов. Мало кто завтракал в такую рань. Закончив есть, девушка надела свою старую клетчатую куртку, натянула капюшон так, чтобы он закрывал большую часть лица, и отправилась на занятия. В тот день у нее было две пары: история средних веков и французский. Ни на одном из занятий Шарлотта не произнесла ни слова. После французского она снова нахлобучила поглубже капюшон и поспешно перебралась в библиотеку, где постаралась сесть в самом укромном уголке, чтобы никому не попадаться на глаза. На ланч она не пошла Ей становилось плохо при одной только мысли о том, что придется идти через весь кампус в середине дня, когда повсюду полно народу. После обеда, когда в читальном зале студентов было меньше всего, Шарлотта постаралась сосредоточиться на монографии под заглавием: «Рассмотрение концепций „эго“, „разума“, „души“ и „самости“ с точки зрения нейрофизиологии». В какой-то момент ей вдруг стало страшно. Как же так: ее, посвятившую целый семестр изучению понятия свободы воли, разбиравшуюся в этом вопросе с позиции хладнокровного, объективного и просвещенного наблюдателя, загнали в угол! В тупик! Идти некуда, учиться незачем… остается только сидеть и ждать, куда занесут тебя сила всемирного тяготения и законы инерции. Посокрушавшись по этому поводу, Шарлотта рассчитала время и вышла из библиотеки довольно поздно, чтобы на улице было уже достаточно темно и чтобы не стоять под дверями столовой, открывающейся на ужин ровно в половине шестого. Наскоро проглотив тарелку каких-то спагетти, девушка выскочила из столовой, когда остальные желающие поужинать только-только подтягивались ко входу. Снабдив организм определенной порцией углеводов, она вернулась в читальный зал с твердым намерением сосредоточиться на чисто теоретическом, концептуальном изучении нейрофизиологии, не позволяя этой убийственной по силе воздействия науке наложить лапы на ее собственную центральную нервную систему, и в первую очередь на химический аналог электронно-вычислительной машины – головной мозг. Что ж, этому благородному во всех отношениях порыву так и не суждено было реализоваться – через некоторое время Шарлотта оказалась в объятиях Эдама, который назвал ее «милой», напомнил, что он «с ней», но… больше поплакаться было некому. — 645 —
|