|
Эта безумная, но такая приятная фантазия настолько завладела воображением Шарлотты, что она сама не заметила, как, завернув за угол коридора, налетела на засаду троллей. Их вытянутые в проход ноги напоминали завал из бревен на лесной дороге. Остановившийся перед таким препятствием путник неминуемо должен был подвергнуться нападению злобных тварей со всех сторон. Это было просто невероятно. Да они что, вообще отсюда никогда не уходят? Им что, совершенно нечем заняться? Они что, не учатся? Маленькая тощая Мэдди, похожая на высохшую старушку, посмотрела на Шарлотту снизу вверх, и та заметила в ее глазах какой-то нездоровый блеск и злорадство. Проще всего сейчас было бы сорваться и начать кричать, доказывая им, какие они злобные, вредные и противные. Но какой смысл? Может, для них это будет только комплиментом. Слегка улыбнувшись, она прошептала «привет» и стала пробираться между ними. Тощая Мэдди уже подтянула колени, чтобы пропустить ее, но потом все-таки не удержалась и подала голос: – Ну, привет, привет. – Она захихикала. – Ты как – держишься? Мэдди, наверно, и сама не догадывалась, каким болезненным оказался удар, нанесенный ею Шарлотте. Больно было даже не от того, что Мэдди все знала – а значит, знала и вся их банда, – а то, что она позволила себе говорить об этом так небрежно и так бесцеремонно. – Все в порядке, – как можно более нейтральным тоном ответила Шарлотта, отчаянно пытаясь сохранить на лице выражение безразличия. Впрочем, и в нормальном-то состоянии нелегко сохранить невозмутимость, когда приходится пробираться через частокол вытянутых поперек коридора ног, а если тебе плохо – хуже некуда, а в спину смотрит целая стая жадно щелкающих зубами акул… – А ты знаешь, что ты босиком? – Это высокая чернокожая Хелен. По обеим шеренгам троллей прокатилась волна смешков. Шарлотта стремительно – только что не бегом – прошла до пожарного выхода и стала спускаться по лестнице. Куда идти, она понятия не имела. Куда уж тут денешься, если даже тролли – и те чувствуют над тобой свое превосходство! Им ведь и в голову не придет наехать на кого-нибудь из первокурсников, у которых в жизни все нормально. За такими они только наблюдают, используют их как повод для сплетен, завидуют, а вот если у кого-то начинаются неприятности – злобно радуются. Они сидят в своем гнезде, как жаждущие крови паучихи – тарантулы. Шарлотта вдруг вспомнила, что мисс Пеннингтон однажды уже вводила в ее лексикон этот термин. Случилось это после какой-то неприятной истории, но что именно тогда произошло, она сейчас уже не помнила. Мэдди – даже эта жидковолосая девочка-старушка, карга с мордочкой хорька – и та знала, что Шарлотта потеряла девственность чуть ли не на глазах у всей компании сейнт-реевских братцев и их подружек Пожалуй, такие, как Мэдди, больше всего радовались ее позору: еще бы, эта ханжа, эта пробившаяся в Дьюпонт из глухой деревни выскочка, строящая из себя святошу, наконец-таки получила по заслугам. Обломись, девочка. Ставила себя выше других – так окунись с головой в самый глубокий омут на самом дне жизни. Посмотрим, как тебе понравится, когда на тебя весь кампус пальцем показывать будет. — 579 —
|