|
Голос Джулиана: – Да ты что, серьезно? Нет, старик, ты гонишь! Тишина… потом сдавленный смех: судя по всему, Джулиану и Глории с трудом удалось сдержаться и не рассмеяться во весь голос. Даже по их шумному дыханию было ясно, чего им стоило задавить в себе радостные вопли и остроумные комментарии по поводу свершившегося чуда. Хойт продолжал шептать: – Нет, правда… – неразборчиво, –…да не фонтан… – неразборчиво, –…этот хренов прием… – неразборчиво, –…никогда в жизни не видел такой бобрихи деревенской… Голос Джулиана: – Хойт, ты просто чудовище. Смех Джулиана и сдавленные звуки, какие издают, когда хихикают, не раскрывая рта, – это, наверно, Глория. Слова Хойта впивались в Шарлотту как пули, но поскольку он говорил так тихо, ей на ум пришло сравнение с киллером, вооруженным пистолетом с глушителем. «Мне пришлось выбить пыль из этого половичка». Снова шепот Хойта: –…Просто целина непаханая… Даже сквозь полуприкрытые ресницы Шарлотта смогла увидеть, как Джулиан по-приятельски пихнул Хойта локтем в бок: молодец, мол, хорошая работа. – Я слышал, у Харрисона в номере еще выпивка припрятана, – сказал Джулиан. – Может, туда рвануть? Наверняка наши уже все там собрались, диджей уже свое отработал, танцы кончились, а заняться чем-то надо. Джулиан и Глория направились к двери, Хойт последовал за ними. Джулиан, открыв дверь, остановился и оглянулся. Мотнув головой в сторону Шарлотты, он спросил: – Так ты думаешь, она в порядке? – Брось, она вырубилась – теперь будет спать как убитая, – ответил Хойт. С этими словами он выключил верхний свет. На мгновение его силуэт еще мелькнул в дверном проеме, а затем дверь мягко прошелестела по синтетическому ковру, влекомая пружиной механического до: эдчика; щелкнул замок, и комната погрузилась в темноту. Шарлотта приподнялась на локте и огляделась. Несмотря на выключенный свет, в комнате не было совсем темно. Вертикальная полоска ядовито-желтого света разрезала помещение пополам. Несколько секунд Шарлотта пыталась сообразить, с чего бы это полоска света из-под двери приняла такое странное положение. Постепенно до нее стало доходить, что это свет ртутных фонарей с гостиничной парковки пробивается в щелочку, оставшуюся между сдвинутыми портьерами, прикрывающими вытянутое во всю ширину комнаты окно. Оторвав голову от кровати, она совершила серьезную ошибку. Вся комната теперь крутилась у нее перед глазами, и Шарлотта почувствовала, что ее сейчас вырвет. Собравшись с силами, девушка встала и, пошатываясь – вестибулярный аппарат явно отказывался работать как положено, – направилась в сторону ванной. Вслепую она нащупала выключатель. Щелчок – и в глаза ударил свет, ослепительно яркий, как ей показалось. В ванной все было по-прежнему – те же разнокалиберные полотенца и салфетки разбросаны повсюду. Шарлотта опустилась на колени перед унитазом, раза два икнула – и ее вывернуло наизнанку. Часть рвотных масс попала на бортик унитаза, а кое-что даже на край платья Мими, оказавшийся теперь на полу. Стоя все так же на коленях, Шарлотта дотянулась до рукоятки спуска воды, а потом на четвереньках поползла к ванне. При одной мысли, что надо встать на ноги, ей становилось плохо. Потерять сознание прямо здесь, в ванной, – нет, этого она не могла себе позволить. Шарлотта выудила салфетку из груды валявшихся возле ванны, поползла обратно к унитазу и вытерла его бортик и пол вокруг, затем сползала обратно к ванне и притащила еще большое банное полотенце и другое поменьше и снова спустила воду, и обмакнула полотенце в более-менее чистую воду, и попыталась отчистить платье, и намочила еще одно полотенце, и вытерла лицо и губы. Стоя на четвереньках, как животное, Шарлотта чувствовала себя если не хорошо, то по крайней мере сносно. Главное было – не поднимать голову. По-прежнему на четвереньках она выползла из ванной и не рискнула подняться, чтобы выключить свет, и переползла по ковру к кровати, и сумела вскарабкаться на нее, и даже каким-то образом вытащила из-под себя одеяло, и заползла под него прямо в своем мятом влажном платье, и легла на бок, и поджала ноги, и провалилась в глубокий сон. — 558 —
|