|
У двух сидевших за столом игроков в «Бейрут» и прочие пивные игры в такие моменты просто слюнки текли, а глаза буквально вылезали из орбит, как у персонажей из мультфильмов. Со стороны центрального столика, перекрывая шум голосов, вдруг раздался негромкий, но безошибочно узнаваемый звон. Двое парней и их девушки, рискуя разбить дорогую посуду, лупили серебряными ножами по круглым пузатым винным бокалам. Бокалы были пока что пусты, и звук действительно получился звонкий. Не желая отставать от зачинщиков, эту свежую инициативу подхватили и остальные гости мужского пола, даже Хойт и, уж конечно, Ай-Пи. Грохот поднялся такой, что у Шарлотты чуть не лопнули барабанные перепонки. Естественно, этот хрустально-серебряный звон сопровождался бурей свиста, смеха и аплодисментов. Чем-то все это напоминало массовую истерику на площадке молодняка какого-нибудь огромного обезьянника. Юные приматы явно хотели заявить о себе как о вышедших из детского возраста самцах, готовых бросить вызов не только старым вожакам, но и кому угодно – хоть всему миру. У Шарлотты возникло ощущение, что на нее обрушивается звон не пары десятков винных бокалов, а целой батареи ксилофонов, на которых играли обитатели сумасшедшего дома. Несколько десятков луженых глоток сначала вразнобой, а затем, по мере настройки, и в унисон стали выкрикивать какую-то короткую речевку. В общем гвалте Шарлотта даже не сразу разобрала, что именно они орут: – Секси-прекси! – Секси-прекси! – Секси-прекси! – Секси-прекси! И вот, когда беспорядочный гвалт перешел наконец в ритмичное скандирование, из-за центрального столика, отодвинув стул, встал элегантный – на самом деле безупречно элегантный – молодой человек. Даже со стороны было видно, что идеально сидящий смокинг, хрустящая белая рубашка с манишкой и воротничком с высокими острыми уголками и «бабочка» не взяты напрокат и даже не куплены, а сшиты на заказ. Зал встретил его громом аплодисментов – такой овации Шарлотта еще никогда не слышала… хотя нет, пожалуй, один раз было – тогда, в прошлой жизни, весной, когда на выпускной церемонии в школе торжественную речь произносила Шарлотта Симмонс… Вот только там, в Спарте, аплодисменты не сопровождались смехом, визгом и свистом в два пальца Этот пронзительный свист, донесшийся одновременно с нескольких сторон, напомнил Шарлотте тот звук, с каким новогодние петарды уносятся в уже уставшее от бесконечных хлопков и взрывов небо. Разумеется, это был Вэнс. Выглядел он как настоящий аристократ, патриций, собравший в своем доме лучших друзей. Высокий, стройный, как античная колонна с прямой спиной и гордо поднятой головой. Его светлые волосы не торчали во все стороны, как обычно, а были зачесаны назад и уложены. В них даже был сделан пробор; впрочем, волосы его были до того густые, что пробор выглядел узкой тропинкой, бегущей по дну глубокого каньона. Чем-то Вэнс напомнил Шарлотте Фрэнсиса Скотта Фитцджеральда, портрет которого был помещен на обороте изданного в мягкой обложке романа «По эту сторону рая». — 529 —
|