|
– А я думал, Джоджо тебе нравится, – сказал Эдам. На самом деле его слова прозвучали как упрек. – А он мне и нравится, – подтвердила Шарлотта. – А что, если человек тебе нравится, так и походку его передразнить нельзя? – Да, Эдам, какая это муха тебя укусила? – неожиданно наехал Рэнди. – Ты и сам прекрасно знаешь Джоджо. По-моему, Шарлотта ничего не придумала. Я замечал, что ты и сам частенько поминаешь Джоджо в разговоре, и что-то я не слышал от тебя особых дифирамбов по его адресу, а ведь ты, между прочим, его куратор. Эдам яростно затряс головой. Ему почему-то показалось недопустимой фамильярностью со стороны Рэнди, что тот назвал Шарлотту по имени. Можно подумать, она не его, а их подруга. – Эдам Геллин – защитник обиженных и угнетенных, – съязвила Камилла. Черт, а ведь похоже, она просекла, с чего он так завелся… Эдаму вдруг стало не по себе от одной только мысли, что его чувства к Шарлотте могут так легко читаться посторонними. Естественно, ему не дано было этого знать, но любить женщину такой всепоглощающей любовью, как он любил Шарлотту, может только мужчина-девственник. В его глазах Шарлотта была не просто существом из плоти и крови и даже больше чем только возвышенной душой. Она была… самой сутью… сутью жизни и при этом оставалась близкой, осязаемой и живой… По крайней мере, при одном взгляде на нее в чреслах Эдама что-то оживало, что-то начинало дергаться и рваться наружу из плотно облегающих трусов… А еще… еще… она была неким универсальным растворителем, проникающим в него прямо через кожу и бравшим на себя управление всей его нервной системой – от головного мозга и до тончайших нервных окончаний. Если бы он мог только обнять ее… и обнаружить, что она тоже уже давно мечтает об этом… тогда она, вернее, ее осязаемая сущность ворвалась бы в каждую клеточку его тела, в миллиарды молекул, в миллиарды миль ДНК, намотанных, как нитка на катушку… Эдаму казалось, что он не выдержит такого наполнения своего тела… и Шарлотта тоже… и вот тогда… тогда они взорвут свою девственность в едином возвышенном, неописуемо прекрасном и при этом физиологическом, увы, абсолютно физиологическом порыве! Тогда они… –…Оборотную сторону медали, скажи, Эдам? Разве для спортсменов не круто так себя вести? «Блин! Это Эдгар». Эдгар задал ему какой-то вопрос – о чем? Мозг Эдама заработал с удвоенной скоростью. – Нет, для спортсменов это считается крутым! – вмешался Грег. «Узнаю старину Грегто, – усмехнулся про себя Эдам, – не упускает возможности воспользоваться любым моим проколом, чтобы снова оказаться в центре». — 437 —
|