|
– И чем же вы хотите заниматься? – спросила Шарлотта. – Как чем? Лучше всего стать одним из АТСФ – все буквы заглавные. – AT… что? Извините, не поняла. – АТСФ – анфан террибль[13] современной философии… Не слышали про таких? Вообще эта концепция появилась после окончания «холодной войны» или сразу после войны в Заливе – ну, той, первой, в девяносто первом году. Так вот, согласно этой теории, такие студенты, как мы – те, кто интересуется не только карьерой офисного служащего, но и хочет знать, как устроен мир, как развивается общество, хочет участвовать в определении путей его развития, – так вот, именно они, то есть мы являемся главной движущей силой современного мира. Мы, а не политики и уж тем более не военные. Хороший пример, пусть и не современный, – это марксизм. Ну кто его знал, о чем думает этот странный парень из Австрии, который в восьмидесятых годах девятнадцатого века день за днем сидел в библиотеке Британского музея? Сидел себе, с утра до вечера читал, что-то выписывал, думал и вдруг – раз – и выдал окружающему миру «Капитал». Как ни крути, а эта книга и заложенные в ней идеи оказали решающее значение на весь ход истории в двадцатом веке! В этот миг взгляд Эдама остановился на другой девушке, бежавшей по дорожке, у которой струйка пота так же пленительно… стекала по спине… под резинку лосин… Тряхнув головой, Эдам виновато улыбнулся и сказал: – Извините, сбился с мысли. О чем я говорил-то? – Вы говорили про «таких студентов, как мы». Про концепцию, которая появилась после войны в Персидском заливе в девяносто первом году. – А, ну да. Так вот: вплоть до последнего времени таким, как мы, была одна дорога – получить диплом по какой-нибудь общей специальности и идти преподавать в колледж. Но сейчас на мировую авансцену выходит интеллектуал нового типа: тот самый анфан террибль. Этот интеллектуал – человек действия, причем действия прямого и даже наглого. Анфан террибль не желает идти на такую скучную, малооплачиваемую и… как бы это сказать… регламентированную работу, как преподавание. Эти засранцы – а именно так мы называем между собой себе подобных – не хотят проводить свою молодость, скрючившись за письменным столом где-нибудь в библиотеке. Нет, мы не канцелярские крысы и не кабинетные ученые. Мы будем действовать, причем действовать на самом высоком уровне. Наступило новое тысячелетие, и мы хотим стать аристократией нового тысячелетия, которую стоит назвать меритократией[14] или даже скорее аристо-меритократией. Мы мутанты. Мы – результат эволюционного скачка. Мы уже давно не такие, какими были заурядные интеллектуалы двадцатого века. Нам мало быть проводниками или торговыми агентами, распространяющими чужие идеи. Не хотим мы сеять среди других концепции и идеи – ни Маркса, ни Фрейда, ни Дарвина, ни… ни этого… как его… Чомски. – По-видимому, насчет Чомски он не был вполне уверен. – Зачем все это нужно тем, кто сам не может освоить эти теории и начать придумывать что-то свое? Те, кого я перечислил, кстати, никогда не занимались таким маразмом – вбивать в головы каких-то неучей чужие мысли. Они сами создавали свои теории, концепции, матрицы! Вот это и есть цель нашего общества – «Мутантов Миллениума». Сегодня, в новом тысячелетии, в двадцать первом веке, нужно самим создавать новые матрицы и матрицы матриц. Слушайте, я вообще понятно объясняю? — 292 —
|