|
— Здесь живет миссис Кэндис Брукс? — спрашивает он. Скрученной артритом и увешанной драгоценностями рукой старушка поправляет на носу очки. — Здесь, — отвечает она. — Миссис Брукс — это я. Чем могу служить, молодой человек? “Молодой человек? — думает Банни. — Господи, она что — слепая?” И тут же понимает, что да, и в самом деле слепая. Несколько мгновений он пытается сообразить, на руку ему это или нет, и решает, что всетаки на руку — ну, просто потому что такой уж он прирожденный оптимист. — Миссис Брукс, — говорит он. — Меня зовут Банни Манро. Я представляю компанию “Вечность Лимитед”. Вы связывались с нашим центральным офисом по поводу бесплатной демонстрации косметических средств. — Да что вы говорите? — удивляется старушка, и ее унизанные кольцами пальцы постукивают и побрякивают по краю двери. — Ваше имя значится в списке наших клиентов, миссис Брукс. — О, мистер Манро, раз вы утверждаете, значит, так оно и есть. У меня-то память нынче такая, что, боюсь, забуду явиться на собственные похороны! Миссис Брукс грустно хихикает и приглашает Банни войти. Она ведет его через маленькую темную кухню, и Банни, окидывая взглядом ее распухшие лодыжки и компрессионные чулки, думает, что миссис Кэндис Брукс наверняка окажется классическим случаем пустой траты времени — одинокая бабуля, которой просто хочется поболтать. Он вспоминает, как отец брал его с собой по антикварным делам, и именно такие добродушные старушки становились его главной добычей — отец знал к ним подход и умел выдавить из них все, что хотел. В этом ему не было равных — не продавец, а настоящий соблазнитель. Но одно дело вымогать у них старинную мебель и совсем другое — пытаться продать им косметику. — Надеюсь, новая девушка, которая приходит убираться, навела тут чистоту. Я никогда этого толком не знаю. Они приходят и уходят, эти девицы. Стоят мне целого состояния, а на самом-то деле, конечно, никому из них неохота присматривать за дряхлой старухой вроде меня. — Лишние проблемы за ваши собственные деньги, миссис Брукс, — говорит Банни. Миссис Брукс снова хихикает и, постукивая белой палочкой, осторожно идет через кухню. — Вы абсолютно правы, мистер Манро, — говорит она, а Банни тем временем внезапно ощущает выброс плазмы у себя в леопардовых трусах из-за воспоминания о том, как Милена Хак из Роттингдина брыкалась, орала и умоляла его кончить ей на лицо. Банни вслед за миссис Брукс проходит в гостиную, наполненную затхлым воздухом, — кажется, будто само время здесь закостенело, стало твердым и неподвижным. Полки забиты древними книжками, покрытыми патиной пыли, и пугающим призраком маячит в комнате отсутствующий телевизор. У дальней стены стоит “Безендорфер” с открытой крышкой, распахнув рот, полный пожелтевших от времени зубов — через несколько лет он станет хорошей находкой для какого-нибудь предприимчивого антиквара, думает Банни и, бессмысленно указав рукой на пианино, обращается к слепой старушке с вопросом: — 95 —
|