Вдохнуть. и! не! ды!шать!

Вкус ванили

Вкус ванили неуловим. О нем нельзя сказать толком, вкус он или запах: никто из нас никогда и не ел ванили. Мясо на вкус как мясо и сыр как сыр, но ваниль сообщает всякой пище свойство неуловимости, сколько бы мы ее ни съели: мы ощущаем пресыщение и разочарование оттого, что так и не раскусили ваниль.

Совсем иначе, но так же неуловима полынь. Растирать ее меж пальцев, чтобы усилить запах, полонящий нас. Тщательно и тщетно: неудержимая горечь улетучивается, остается простой запах травы.

Хороша пижма: в ее названии слышатся жеманно поджатые губы и желтый цвет, ее медальоны плотного ворса, которые можно долго толочь в ладони, пижма медлительна в расставании со своими свойствами, и, когда нам надоедает и мы раскрываем ладонь лицом к земле, желтое крошево все еще сохраняет запах.

Многоротое чудовище, похищающее запах. Оно подстережет в полдень, вопьется в кожу семиждсемьюдесятью влажными губами, защекочет семижды семьюдесятью раздвоенными языками, пока человек не упадет в изнеможении от хохота и похоти. Очнувшись, он навеки лишен запаха: теперь ни один пес не возьмет его след и ни один собеседник не вспомнит о том, как он выглядел, каково его имя и голос: люди без запаха не задерживаются в памяти других, стоит им исчезнуть из виду. Он чувствует, но не может понять. Часами стоит под душем, силясь смыть с себя что-то. Пустота кажется нам какой-то вещью наряду с прочими вещами, мы воображаем, что можем избавиться от пустоты, как от намозолившего глаз предмета меблировки. Но мы не можем.

Женщины, заполняющие все помещение своим хищным парфюмом.

Они, как кальмары, испускают клубящееся облако чернил, чтобы скрыться в них. Чтобы ни один пес не взял их след. Женщины хорошо маскируются: ни один пес не возьмет их след.

Мальчик говорит: «От тебя духами пахнет». Духи живут в маленьких склянках и служат тому, кто их выпускает. Существуют целые индустрии, выпускающие духов.

Между тем от пустоты нельзя избавиться, но также ошибочно полагать, будто мы можем ее заполнить. Пустота покрыта прочной белковой оболочкой, наподобие плавательного пузыря у рыб. Человека, внутри которого выросла пустота, легко вычислить, но нелегко выследить: ни одна рыба не возьмет его след. Он, как пузырь, силится быть вытолкнутым толщей воды, но толща воды не имеет поверхности: вода выталкивает и не выпускает. У них, как у рыб, отрастает боковая линия, позволяющая избежать приближающегося преследователя, не взглянув на него, даже не подозревая о нем. Пустоту нельзя ни извлечь, ни заполнить: только точный удар иглы прокалывает оболочку, поэтому движения их сбивчивы и они сами не понимают, отчего их ни с того ни с сего кидает из стороны в сторону, шатает, вдруг сгибает в три погибели и отбрасывает далеко назад. Они лишены маршрута, и их движения непредсказуемы.