|
Это случилось одновременно: «классная» сказала («Я думаю, мне все-таки стоит зайти к тебе вечером, Лена»), Людка ответила («Лучше не надо!»), а я закричала: — Нет! Нет! Нет!!! Я упала, они обе бросились меня поднимать, я била их по лицу и царапала ногтями. Потом, как обычно, ничего не помню. …Вечером я смотрела телевизор в зале, Людка жарила котлеты на кухне и рассказывала, перекрикивая шипение жира, как убедила Фоминичну ничего не предпринимать. Та пообещала — до первого замечания. Я влупила звук на телевизоре погромче («Да пошли вы!») и скорее догадалась, чем услышала: — Не бойся, больше никто не придет. Ни твоя, ни… мой. Ты была права. Я отключила телик и спросила: — А тебя, случайно, не уволили? Желтые обои на стене расцветились крапом: сковорода с котлетами влетела в зал. Вокруг нас всегда было пусто. Вряд ли нашлось бы даже два человека, точно знавших, что именно нас связывало. Теперь я понимаю, что пустота рождалась от меня, но поддерживалась Людой: ей необходимо было сохранять ту тайну, что я навязала ей невольно. Я никогда не задумывалась, зачем? Мне также никогда не приходило в голову, что у моей няньки могут быть родственники и даже друзья. Но однажды Людка пришла навеселе. Она не пила раньше, поэтому я испугалась. — Ты решила меня кинуть? — спросила я не так равнодушно, как мне хотелось бы. — С чего ты взяла? — хмыкнула она и плюхнулась в ободранное кресло. Я запрыгнула на подоконник и развернулась ногами наружу, благо окно оказалось распахнутым. — Слезь, — зевнула Людка. — Если ты уйдешь, я спрыгну. — Ой, счастье какое! — Ты пьяная, дура! Она встала и ушла. Седьмой этаж казался ей надежной защитой от моих обычных выходок. Я так не думала. Иногда меня просто подмывало сделать то, от чего можно… Ну, в общем, было здорово и жутко сидеть на подоконнике и болтать ногами «на улицу». А еще — капельку подвинуться, туда, наружу. И еще чуть-чуть. А если еще? Вот так. Миллиметр… А назад-то, пожалуй, без помощи не заберусь… И крикнуть не смогу — сорваться можно. — Ну, ты как, не ушиблась? Издевается! Она на кухне! И она не видит. А я не могу больше удерживаться и… соскальзываю с окна. Спиной к асфальту. Где-то внутри, откуда обычно распрямляется спираль, появился камень. Он давит и тянет вниз. Страшно и больно. И Людки нет! Я же ей хотела досадить! МАМА! — Что? Про маму сразу вспомнила? Скотина ты после этого, больше никто! — Бо-о-льно! — Поболит — перестанет! Маленькая дрянь! Мне чуть плохо не стало! Марш на кухню, развалилась тут!!! — 122 —
|