|
Большие часы на противоположной стене, за спинами ребят, показывали девять, пора было заканчивать лекцию. Слушали они хорошо, вообще, хорошие ребята, откуда только такие берутся, на пустом месте, из ничего. Психометрия жива, как ни травили, как не изгалялись над нами враги, а психометрия жива и блестящие глаза, глядящие на меня с таким доверием, главное тому подтверждение. «Своей трагической судьбой милитанты уберегли психометрию от соблазна непосредственного вмешательства в дела этого мира, а главное, преподали урок тем, кто пытается использовать духовные силы для собственных нужд. Совершенство и покой должны, прежде всего, воцарится в душе человека. Лишь достигнув собственной цельности можно приниматься за переделывание других. И вот чудо, с вершины горы мир выглядит вовсе не так, как представлялось в начале духовного путешествия, он куда более гармоничен и справедлив, чем можно было предположить. У самых страшных трагедий есть основания и цель, ни одна капля крови не проливается понапрасну, ни одна детская слеза и молитва не пропадают втуне. Космос – место мира, а не наоборот, а это означает, что даже то, сколько раз перевернется на ветру сорванный с дерева листок, определяется Космосом». Из Николаева мы возвращались в кромешной темноте, рассекаемой только светом фар нашей «Тойоты». Не останавливаясь, моросил дождь, его шум, сплетаясь с тихой музыкой, включенной Николаем Васильевичем, убаюкивал. Говорить не хотелось, за два часа лекции я порядком выложился. Кроме первого слоя повествования, мне пришлось держать поле, показывая тем, кто уже способен разглядеть, как оно выглядит. Некоторые заметили его, наверное, впервые в жизни. Вообще работать в Николаеве оказалось легко, каждое мое движение получало поддержку, словно прыжок на батуте. Или место там такое особенное, или кто-то помогал мне. Но кто? Только не Мотл, его я несколько раз зондировал, Мотл сидел тихо, а из ребят до такого уровня никто не добрался. Значит, просто показалось. Впрочем, есть еще один вариант, немыслимый, невозможный: среди присутствующих находился Мастер, закрытый так, что я его не заметил. В зеркале заднего обзора показались фары догоняющей нас машины. Огни стремительно приближались, водитель, наверное, гнал, как сумасшедший. Мотл вдруг резко обернулся, несколько секунд тревожно вглядывался в надвигающиеся огни и вдруг приказал решительным тоном. – Николай Васильевич, поддай газу! Жми, жми на всю катушку. «Тойота» рванулась вперед, стрелка спидометра прыгнула к отметке сто, резво перескочила ее и приостановилась на ста двадцати. Огни в зеркале застыли – как видно, скорости сравнялись. — 355 —
|