|
Около десяти, я закончила уборку и обессилено уселась прямо на полу в прихожей. Два часа бега плюс пятичасовая уборка на пустой желудок, без глотка воды и кусочка хлеба. Форменное издевательство и больше ничего! Распахнулась дверь, Игорь и Юрате, раскрасневшиеся с мороза, вошли в прихожую. От них пахнуло свежестью зимнего утра, воскресным отдыхом, здоровьем. Игорь, не спеша, разделся, медленно прошел по коридору, осмотрел туалет, ванную, вышел в комнату. Теперь я знаю, он проверял свои знаки, убеждался, все ли на месте. Я продолжала сидеть на полу, угрюмо наблюдая за прогулками Игоря. Он вернулся из комнаты с довольным выражением лица. – Юрате, – торжественно позвал он жену, – разве так встречают дорогих гостей? Пригласи Танюшу отобедать с нами. Там у тебя ничего не завалялось? – Завалялось, завалялось, – отозвалась из кухни Юрате. – Поднимайся, – Игорь протянул мне руку. – Помогу я тебе, красна девица, помогу тебе, солнце красное. Пошли. В то утро у Юрате завалялся жареный в духовке гусь, соленые венгерские огурчики, «Неринга» – хлеб, замешанный на меду, чеснок из подвешенной к потолку связки, ароматный чай, вареная картошка. Меня угощали, словно действительно дорогую гостью, Игорь без конца шутил, рассказывал какие-то байки из театральной жизни, Юрате улыбалась, хоть к ране прикладывай. И я отмякла, словно и не было пяти часов рабского труда, осоловела от еды и усталости. Закончив завтрак, мы перешли в комнату. Очень скромная мебель, явно собранная с бору по сосенке, много книг на самодельных полках – хорошо знакомое жилище советского интеллигента. Это подкупало. Игорь заметил мой оценивающий взгляд. – Вот так и живем. Один ученик стул подарит, другой гуся жареного принесет, третий десятью рублями одарит, а кто просто полы вымоет. Живем на подаяние. Духовность во все времена большей частью существовала на подаяние. Он налил еще чаю из металлического заварочного чайника. – Серебряный! Купил в Самарканде на базаре, по случаю. Теперь таких уже не делают. Игорь поднес к губам изящную фаянсовую чашку и аккуратно сделал глоток. Без хлюпанья и промокания мокрого лба рукавом. Интересно, кому он подражал, устраивая спектакль у Видмантаса. А то, что он проделал со мной, тоже спектакль? – Человеку кажется, – продолжил Игорь, – будто стоит ему сказать: «Я хочу заняться духовностью», – как тут же загремит туш, пионеры вручат ему букеты цветов, прекрасные фемины торжественно облачат его в белоснежные одежды, и начнется интересная жизнь с бесплатной кормежкой и бесплатным обучением, потому как иначе духовность погибнет немедленно и навсегда. — 256 —
|