И узре ослица Ангела Божия

Когда я открыл глаза, толпа уже окружала меня. Все были облачены в рубище, у каждого на голове по терновому венку, а на теле — пять ран.

— Столько христов, а крест–то только один, — подумал я в панике.

Они сняли меня с креста и начали драться друг с другом за право быть распятым.

Крест затрещал, когда они на него навалились, и я разозлился.

— Это мой крест! — закричал я, и толпа сразу же разбежалась. Тогда я достал откуда–то огромную пилу и, встав на колени, принялся спиливать крест. В нескольких шагах справа от меня я увидел другой крест, точно такой же, как мой.

Я решил спилить и его. Но как только я спилил его, на его месте появился еще один крест. И еще один. Всего мне пришлось спилить их четыре штуки.

— Но зачем, Юкрид? Я же твой отец. Зачем? — сказал мне голос.

Я обернулся и увидел отца, сидевшего на вершине своей водонапорной башни.

— Зачем? — спросил он снова.

А я так и стоял с проклятой пилой в руках.

Башня рухнула, и Па разбился насмерть.

Затем, забившись в ужасных судорогах, Па испустил дух: он изверг из себя некую вьющуюся клубами субстанцию, которая сгустилась, приняв форму призрака.

Стряхнув с себя бренные узы, дух Па закружил по комнате — к тому времени я уже сидел за столом внутри лачуги. Дух Па размахивал руками и вился вокруг меня.

Затем он подлетел к столу, пододвинул свой стул поближе ко мне и уселся на него. Впервые в жизни от Па не разило ни дегтем, ни колесной мазью. Вместо этого он пах… он не пах ничем, как и положено пришельцу с того света.

— Сосредоточься, прошу тебя. Сосредоточься и попытайся понять. Слушай во все уши и попытайся понять, — сказал он.

И тут я понял, что он стал прозрачным. Совсем прозрачным.

— Некогда в доме нашем завелась гниль. Коварное зло проникло в наш маленький дом на вершине холма и стало завладевать им. Оно не сразу появилось, понимаешь? В самом начале мы жили счастливо, я и твоя Ма.

Первый раз я учуял гниль в твоей матери много–много лет тому назад. Ты еще даже не родился; Ма как раз была беременна тобой и твоим братом. Ты знаешь, что у тебя был брат–близнец? Да, да, Богом клянусь. Не прожил и дня. Закрыл глаза и отправился на тот свет — в смысле, на этот.

Дух Па щелкнул пальцами у меня перед носом и сказал: — Сосредоточься, мальчик мой, ты засыпаешь, ты засыпаешь.

Чем больше вырастало брюхо у твоей матери, тем более злобной, дурной и задиристой становилась она. Пила все больше и больше, набирала обороты.

Наконец родила вас — тебя и твоего брата, — и дальше дела пошли все хуже и хуже. Но мужчина не может терпеть бесконечно.