|
– Со вчерашнего дня. – Со вчерашнего дня? – Да. – Тогда, наверное, мне надо с тобой поговорить… – Что случилось с Аминой? – Случилось? Что ты имеешь в виду? – Она мне больше не пишет. Почему она мне больше не пишет? – Я не знаю, я давно ее не видела. – Почему? – Трудно объяснить. Все так… сложно. После ее замужества. – Когда… когда она вышла замуж? – Примерно полгода назад. С ее мужем не так-то просто. – В каком смысле не просто? – У него другой взгляд на вещи. Он курд, как и мы, но… – Где они живут? – Я не знаю, правда не знаю. Я не… Мы с ее мужем не очень ладим. Он не хочет, чтобы мы виделись. – У твоей матери есть адрес? – Да, но даже не надейся. Не проси ее об этом. Ради Амины. – Как же мне ее найти? – Я не знаю. Если найдешь ее, скажи, что я скучаю и что я больше не буду вмешиваться. Просто хочу ее видеть. Я даю ей адрес моего брата, прошу позвонить, если она что-нибудь узнает. Но она сомневается, что ей это удастся. Она снова оглядывается. Слегка мне улыбается: – Удачи… Переходит дорогу и исчезает за углом. Я возвращаюсь в квартиру брата. Дрожу всем телом. Принимаю таблетки и ложусь на диван. Просыпаюсь только к вечеру. Беру куртку и выхожу на улицу. 6У меня нет конкретной цели. Я просто знаю, что мне нужно куда-то идти. Я не могу думать, когда сижу. Амина вышла замуж. Черт возьми, она курдянка, и ей за двадцать. Мне нужно начать думать, как думают по эту сторону больничных дверей. Я иду по направлению к Нёребро.[1] По Нёреброгаде. Покупаю шаверму и айран, такой турецкий йогурт с солью, мне о нем писала Амина. Странный вкус, но это как раз то, что нужно к соусу чили. Ем, сидя за деревянным столиком под голой трубкой лампы дневного света. На стене напротив – плакат с пляжем и пальмами, рядом с ним – изображение Мекки. Люди входят, заказывают шаверму, фалафель, картофель фри, некоторые курды знают хозяина, здороваются с ним: салам алейкум. Вот дверь откроется, и войдет Амина с подругой. Она меня не узнает, по крайней мере сразу, мы давно не виделись. И я к ней не побегу, останусь сидеть со своей шавермой. И тут она меня заметит и подойдет к столику. Это могло бы случиться, это же маленький город, а Нёребро еще меньше. На Вестеброгаде, рядом с Центральным вокзалом, я вижу знакомого. Это не то чтобы случайность, насколько я знаю, он всегда здесь стоит. Я останавливаюсь чуть поодаль, не знаю, хочется ли мне с ним здороваться. На голове у него черный берет, из-под которого сзади свисают жирные волосы, футболка надета на свитер, на другие футболки, грязные черные джинсы поверх военных сапог. Одна рука в кармане, я знаю, что он никогда ее не вынимает. Другая вытянута в сторону идущих мимо людей. — 17 —
|