Абрекъ

— Эй, ты! Иди сюда, чучело, — один из крутых ребят вытащил «вальтер». — Считаю до трех! — он взвел курок.

Сверху раздался протяжный свист, и с Первого поскакал по уступам, грохоча и разбрызгивая осколки, громадный камень. Гости бросились врассыпную. Камень вдавил на полметра землю, и, ломая кусты, улетел в лес. Другой, побольше, протаранил две машины.

Крутые ребята отступили от столба, паля изо всех стволов по мелькающим тут и там красным развилкам. Вскоре стрельба затихла, гости замерли, чутко водя стволами по скалам — стрелять было не в кого.

— Это вы зря. — Хасан снова возник на карнизе. — Вам еще обратно ехать. Дорога дальняя, мало чего случится?

Боров негромко приказал что-то своим, те нехотя попрятали оружие. Сам он, миролюбиво подняв ладони, опасливо поглядывая вверх, снова приблизился.

— О'кей, Хасан. Ребята погорячились, они городские люди, они не знают, что такое Столбы и кто такой Хасан. А я прожил здесь два года… Давай решать вопросы мирно, как деловые люди. Если ты претендуешь на свою долю, не надо было кулаками махать, надо было просто связаться со мной. Твое право. Это действительно уже сто лет ваша территория. Я предлагаю, скажем, два процента.

— Что ж так дешево? — искренне удивился Хасан.

— Это огромные деньги, Хасан! Ты что думаешь, я здесь шашлыками торговать буду? — засмеялся Боров. — Тут золотое дно, Хасан! Это многие поняли, только я первый успел. Администрацию мы уже прикормили. Сейчас мы откупаем заповедник — весь, до последнего камешка. Это решенный вопрос, у меня есть люди в Верховном Совете. Не сегодня — завтра французы начнут строить канатную дорогу, потом будет отель, будет международный центр горного туризма — проекты уже есть. Американцы, англичане, турки — все рвутся сюда, но все они придут ко мне со своими деньгами. Здесь миллионы, Хасан, сотни миллионов! Ты со своими ребятами возьмешь на себя охрану. Ваша форма будет единой для всего персонала. А когда откроем школу скалолазов — это я целиком отдам тебе на откуп. Ты по золотым камням ходишь, Хасан!

— Красиво говоришь, — сказал Хасан. — А теперь слушай меня. Хоть ты и прожил здесь два года, но так ничего и не понял. Как торговал водкой по ночам, так и остался мелким спекулянтом, хоть и в галстуке. Слушай: пока жив хоть один абрек — не будет здесь ни тебя, ни других торгашей, ни отеля, ни французов с англичанами. Будет заповедник, где вас нет! Иди, Боров, и по сторонам не смотри — не твое!

Боров удивленно покачал головой.