Абориген

— Как до конца спустимся — вон до кряжины — там выбирам. Если колчак не грянет — раза три до солнца пройти успеем.

Степан поежился.

— Слышь, Абориген. Я у тебя вроде водку видел.

— Но?

— Дай глотнуть. Холодно что-то.

— Не пьют на реке, — нахмурился Борька.

— Жалко, что ли? Ну ты даешь, Абориген! Для друга пожалел. Что будет-то с одного глотка?

Борька вытащил из бардачка бутылку. Степан открыл зубами, гулко глотнул, отдышался, глотнул еще раз и поставил рядом с собой.

— Борька! Спать будем? Пошел, — крикнул кто-то.

Борька взялся за весла.

— Ну, поехали. Бросай!

Степан бросил байдон на воду, стал выкладывать сеть, путаясь пальцами в ячее. Борька отгребал поперек рукава, натягивая сеть.

— Ровней клади. Да не путай стенки-то! Растряхивай! Давай! Давай, сносит, видишь!

Наконец, Степан выбросил всю сеть. Балберы изломанной линией встали поперек песков. Борька подгребал, держа лодку на одном уровне с байдоном, плывущим по течению у дальнего берега.

— Ну, выложил крендель — как бык на ходу налил… Поддерни тетиву! Да сильней дергай, не порвешь!

Балберы вздрагивали от ударов рыбы в сеть.

— Много будет? — спросил Степан.

— Возьмем — посчитаем. На сеть смотри!

У коряжины Борька с силой заработал веслами, подошел к байдону, свернув кольцом сеть, вскочил сам.

— Тяни! — Они в четыре руки стали выбирать сеть. Лодка накренилась, почти легла бортом. — Вытряхивай, тряси на елани! — командовал Борька. — Вот он, муксун! Сладкая рыбка, сла-адкая! Ох, хорош!

Они вытягивали сеть, выдергивали из ячеи рыбу, бросали на елани, неловко переступали, оскальзываясь на бешено бьющемся муксуне.

— Вся? Так, теперь складывай стенку к стенке. Слежится — не раздерешь… Теперь рыбу в мешок. Да после любоваться будешь!

Они побросали рыбу в мешок, вернулись к концу очереди. Здесь Степан вытер о штаны мокрые руки, закурил. Папироса прыгала в окоченевших, порезанных сетью пальцах.

— Чо, дрожат руки-то? Муксуна брать — не кашу кушать, — добродушно сказал Борька, — Однако, ничо сегодня идет…

Они отдыхали, сидя напротив. Под ногами бугрился набитый рыбой мешок.

— Слышь, Степан, ты на каком корабле служил? На крейсере, на эсминце?

— На адмиральском катере, мотористом, — усмехнулся Степан, — Повезло! Служба — не бей лежачего. Начальства нет — загораем. Или на пляже девок возьмем, катаемся. — Он мечтательно покачал головой, достал бутылку, отхлебнул еще пару раз.