В зеркалах

— Высади меня на Норт-Рэмпарт-стрит. Переночую у Богдановича, если удастся войти.

— Ах! — сказал Фарли. — Жизнь!

— Жизнь — это то, что ты из нее сделаешь.

— Жизнь не грезы! Жизнь есть подвиг![120] Так сказал поэт. Жизнь, какой бы прихотливой она нам ни представлялась, ведет к определенной цели. Однако дела складываются весьма и весьма своеобразно.

— Да, — сказал Рейнхарт. — Я только что об этом кому-то говорил. Становится холодновато.

— Да, — сказал Фарли, — ты совершенно прав. Однако я старый канадец и холода не боюсь.

— Ты молодец.

— Станет еще холоднее, Рейнхарт. Это пустяки. Когда ударит настоящий мороз, я вернусь. Мне это нравится. «И если ты способен все, что стало / Тебе привычным, выложить на стол, / Все проиграть и вновь начать сначала…» Киплинг. Сегодня вечером он пришелся кстати.

Они остановились около безлюдной заправочной станции на углу Норт-Рэмпарт-стрит.

— Ну, ладно, — сказал Рейнхарт.

Фарли сердечно потряс его руку.

— Vive la bagatelle [121] и все прочее. Я еще вернусь. — Он возвел глаза к небу и поднял правую руку, уставив вверх указательный палец. — Я вернусь очень скоро.

— Пока, Фарли. Увидимся, когда ты вернешься.

— Давай живи, — сказал Фарли, отъезжая.

Рейнхарт шел в темноте по Рэмпарт-стрит, с трудом переставляя ноги. Он старался держать глаза открытыми пошире.

Издалека доносились пение «Дикси» и звук, похожий на топот марширующих ног. Было холодно.

Джеральдина сидела на сломанных качелях посреди темной детской площадки и смотрела, как по стенам стадиона в квартале от нее бегают лучи прожекторов. В синей тьме у ворот площадки пытался встать на ноги молодой негр — пытался уже довольно давно и безуспешно. После каждой попытки он падал ничком и начинал сызнова. Джеральдина наблюдала за ним, слегка покачиваясь и постукивая носком по гравию. Изредка проезжали полицейские машины, сверкали фарами и уносились.

Через несколько минут негр стал кричать. Потом умолк и еще раз попробовал подняться. Фары проезжавшей полицейской машины осветили его; рысцой подбежали два полисмена и попытались поставить его на ноги. Ничего не получилось; снова положив его на землю, они ушли. Немного погодя подъехала «скорая помощь», и санитары унесли его на носилках.

Полицейские, появившиеся с санитарами, стали ходить по площадке, светя фонариками. Один из них заметил Джеральдину.

— Эй, — сказал полицейский. Он подошел, ощупал ее лучом фонарика. — Что с вами? Вы не ранены?