|
Когда я наконец добрался до места, похороны уже начались. Это называют «капеллой», но на самом деле это бывшая больничная палата, из которой убрали кровати, чтобы сэкономить на системе здравоохранения. Умирать дешевле, чем рождаться. При этом экономится кислород. Мама, Лолла, Эльса, Магги, мальчики, папа со своей Сарой, Ваг(о)н со своей Тележкой, бабушка, а еще Эльсина подруга (ц. 60 000), которой я не знаю. Уже тут. Мама оборачивается и смотрит мне в глаза, не меняя выражения лица. У нее на лице это непоколебимое материнское выражение, неизменное, как почерк в записке на обороте конверта, которая ждала меня на кухонном столе, когда я пришел домой: «Мы уехали на похороны. Начало в два часа, Крещенская капелла в Центральной больнице. Вход через родильное отделение. Б. С.». Мой кайф кончился. Было клёво, стало блёво. Я сел в предпоследний ряд. Они все впереди. Хорошо, что я надел эту куртку. Гробик стоит на столе перед алтарем. Ишь ты, до чего дошли: таких — и хоронить: безымянных, нерожденных. Носишко едва наметился — а уже имеют право на персональные похороны, гроб и крест. Гробик не больше среднего аквариума. Полного околоплодной жидкости. Хотя нет… «Вход через родильное отделение». Что-то в этом есть… Эта капелла — бывшая больничная палата. Здесь умирали люди. Разве в церкви умирают? Нет, в церкви никто не умирает, но все умершие отправляются в церковь. Дядя Элли сказал: «Я в церкви не покажусь до тех пор, пока меня туда не понесут». В смысле: пока тебя не заставят за это платить. Лиза Лиза (ц. 2 000 000) and the Cult Jam [258]. Она была католичка. У них самые роскошные груди. Теперь здесь кровь не течет по жилам, а пьется из чаш, и все из того же человека. Никто не вышивает крестиком, зато все крестятся. Вместо наркоза — молитва. Где подкачали врачи — как следует раскачались попы. Белый халат, черная ряса. «Первый исландский душеносец вернулся на родину после успешно проведенной операции в Гётеборге». Откуда эта фраза? У меня до сих пор та же эрекция, что и ночью на Рекагранди. Оттого, что я лег на маму, она не исчезла. Напротив. Похоже, тогда я первый раз в жизни сделал то, что хотел. Я лег на женщину, ощутил ее шаль, материю на юбке, уткнулся лицом в ее шею. От нее так приятно пахло! Еще пара таких моментов — и можно спокойно помереть. «Ты загляни под тяжелую крышку: всех моих бед и обломов не счесть»[259]. Кто умирает на экстази, тот кончает на рейверской вечеринке в аду, которая продолжается целую вечность. Так что с этим надо поосторожнее. Черноволосая Эльсина подруга сидит в углу на первом ряду. Она похожа на Крисси Хайнд (ц. 150 000) из Pretenders. С такими по-дурацки тощими рокерскими ляжками, про которые все ошибочно считают, что они сексапильные. Женщина с электрогитарой! Гив ас э брейк![260] Все равно как мужик со щипцами для завивки. И все же в ней что-то есть. Женщинам, у которых волосы застилают глаза, следует опасаться самого худшего. Pretenders была клевая группа. Гитариста звали Ханиман-Скотт. Джеймс Ханиман-Скотт. А басиста — Пит Фарндон. Оба померли от передоза в один и тот же год. Это их похороны, и Крисси Хайнд с волосами на глазах — в первом ряду. — 151 —
|