|
О женском уме и присущих только женщине методах и способах познания мужчины понавыдумывали столько противоречивых суждений, что достоверно ясно одно: вопрос такой имеется, но вот с ответом – проблемы. Подтверждением сего факта служат хотя бы прочно укоренившиеся в расхожем сознании общества отсылки на «непредсказуемую женскую логику». Спасибо «мудрецам» и на том, ибо когда мужчина в чем-то проигрывает, он на выражения, как правило, не скупится. А проигрывает хотя бы потому, что маленькая девочка, идя в школу, с успехом обучается там исключительно мужскому методу мышления и развитию интеллекта, но когда природа берет свое, взрослеющая девушка начинает применять и свои, чисто женские умственные способности и познавательные дарования. Таким образом, женщина в современном мире как бы обучена дважды, чего, увы, не скажешь о мужчинах. В итоге женщина научилась состязаться почти на равных в мужских интеллектуальных играх, но она становится куда опасней и недостижимей, когда ту же игру переносит на свое поле. Там мужчина оказывается совершенно беспомощным, хотя в этом только его вина. В конце концов, за все приходится когда-то расплачиваться, а за гордыню и самоуверенность тем более. Право, ну нельзя же за полноту человеческого разума принимать бинарную логику, двоичный код и переизбыток адреналина в крови в неуемном стремлении достигнуть некоего конкретного позитива по переделке окружающего нас мира. Чтобы представить силу женского ума, надо честно признаться в определенной слабости мужского, т. е. использовать метод положительного отрицания. Ну что ж, попытаемся. Кажется, со времен Аристотеля мы применяем в обучении и познавательном развитии чисто мужской метод. А именно: мужчина мыслит чаще словами и понятиями, а не образами и всегда стремится прийти к какой-то определенной однозначности или категоричности. Еще он истово поклоняется так называемому научному методу, т. е. повторяемости, или воспроизводимости, а следовательно, и предсказуемости эксперимента или опыта. Ну а все то, что каким-то образом не вмещается в сие прокрустово ложе без сомнений объявляется «ненаучным», «ненастоящим», «неправильным» и т. д. Частокол из подобных «не» позволяет сохранить чистоту метода, но, увы, резко снижает потенциал познавательных возможностей человека. Добавим сюда чрезмерную легкость и, можно даже сказать, податливость к построению абстрактных схем и конструкций. Сия способность запрограммирована природой у самцов генетически, по крайней мере, лабораторные крысы мужского пола, представьте, тоже увлекаются немотивированными поисковыми действиями типа абстракций: «А если еще вот так…». Построить в своей голове какую-либо отвлеченную схему, уверовать в ее чудодейственность и затем приняться с жаром претворять ее в жизнь для мужчины (особенно активного и не встречающего достойного сопротивления со стороны среды его обитания) – самое что ни на есть естественное и любимое занятие. Отсюда – весьма ощутимый разрыв в процентном соотношении между шизоидами-женщинами и шизоидами-мужчинами. К шизофрении, или рассечению рассудка и окружающей его действительности, более склонны именно мужчины. Так они расплачиваются за выход из тупика, над которым полощется весьма почитаемый «архитекторами»-мужчинами лозунг: «Мы наш, мы новый мир построим!». Способность к абстрагированию – это всегда превалирование части над целым и схемы над действительностью. Посему метод, безусловно, прогрессивный и даже революционный, но уж больно «залетный», поскольку легко позволяет оторваться от обыденной и наскучившей окружающей реальности и с головой уйти в свою индивидуальную метафизику, в которой места другим людям иногда не находится. Что поделаешь, самец как биологическое существо – организм рыскающий и слегка непостоянный, детенышей ему ведь не вынашивать и не обязательно кормить, пока те подрастут. На то всегда есть мама, чем и в природе, и в социуме самцы пользуются. (Впрочем, и за эту мнимую свободу природа с них спрашивает плату как минимум в виде уменьшенного биологического запаса прочности. Любая безответственность в конечном счете упрощает систему.) — 117 —
|