|
По мере накопления свидетельств против теории заговора сама теория, реагируя на выдвинутые возражения, постепенно меняется и все более усложняется. Когда научную теорию приходится постоянно отягощать дополнениями, чтобы она учитывала любые мыслимые ситуации, это воспринимается как проблема. Становясь излишне громоздкой, теория постепенно уступает место другим, более простым теориям, способным объяснить наблюдаемые явления. Но вот с отягощаемой дополнениями теорией заговора ничего подобного не происходит. Становясь все более сложной, теория заговора становится еще более притягательной. Эту притягательность чувствуют даже те, кто не верит в конспирологию. Для многих дичайшая, совершенно неправдоподобная теория о том, что ВИЧ был разработан по заказу правительства, чтобы уничтожить негров и гомосексуалистов, гораздо увлекательнее, чем реальная история. Чем более громоздкой и запутанной кажется теория заговора, тем больше значимости ей придают. Недоверие к властям (то, что Майкл Шермер называет «еретической личностью») является характерной чертой конспиролога. Это недоверие такое глубокое, что многие готовы поверить в сущую чепуху, лишь бы это отличалось от того, что говорят людям власти. Интересное исследование, проведенное психологом Майклом Вудом, показало, что если человек верит в то, что принцесса Диана сымитировала свою смерть, то ему гораздо легче поверить и в то, что ее убили. Если люди готовы терпеть противоречия в своих теориях, есть ли у свидетельств, противоречащих их взглядам, хоть один шанс переубедить их? Это один из аспектов, где верующие и конспирологи расходятся: верующие больше склонны доверять властям, чем неверующие. В эксперименте, проведенном психологом Дэниелом Виснески, верующие участники демонстрировали большую готовность верить в способность Верховного суда принимать правильные решения, тогда как участники неверующие, но с твердыми моральными принципами в большей мере проявляли недоверие к суду. * * *Идеи, которые поначалу мы воспринимаем как абсурдные, в дальнейшем кажутся нам все более и более правдоподобными – если нам продолжают их внушать. Когда какую-то идею то и дело повторяют средства массовой информации, церковь или люди, с которыми мы регулярно общаемся, то со временем мы начинаем в нее верить. Этот эффект называют каскадом доступности. Почему так происходит? Подозреваю, что за этим скрываются два процесса. Первый – эффект повального увлечения: люди делают то и верят в то, что делают и во что верят другие люди. Причина же, имеющая отношение к данной главе, заключается, разумеется, в том, что повторение рождает паттерн, облегчает понимание, а значит, повышает вероятность благоприятной оценки. Идея начинает нравиться нам все больше и больше. Когда человек со всех сторон слышит некую идею, на него, по существу, оказывается как социальное давление, чтобы он эту идею принял (ведь окружающие не глупее его), так и когнитивное (идеи, которые кажутся общепринятыми, автоматически всплывают в сознании). То, что поначалу кажется странным и необычным, постепенно становится знакомым, и наше отношение к идее смягчается. — 77 —
|